Хлеб наемника
Шрифт:
Господин Лабстерман ссутулился. Видимо, ему стало нехорошо, а иначе зачем было брать с собой трость?
Когда мы вышли из ратуши, следом за нами пристроились пять латников и Эдди. Бургомистр недовольно скосил глаз, но промолчал.
Сверток с камзолом и штанами нес Эдди, гордый своей ролью. Именно мальчишки обежали весь город и обнаружили окровавленную одежду у жены лудильщика, подрабатывавшей стиркой. За пару фартингов прачка сообщила, что платье оставил господин Брикман. Одежда была пропитана
Идти было недолго, но дорога давалась бургомистру нелегко. Он шел с усилием припадая на трость.
— Правда, что ваш зять начинал карьеру с самых низов? — поинтересовался я. — И он не коренной горожанин, а приезжий?
— Ну и что? Любой ремесленник или купец может стать гражданином Ульбурга. Да, Кнут начинал с самых низов! Но он сумел сколотить капитал и в Ульбург приехал уже состоятельным человеком. Когда он посватался к моей дочери, я решил, что лучшего зятя мне не найти. Что вы еще слышали о моем зяте? — вдруг остановился Лабстерман. — Что вы еще вынюхали?
— Вынюхал? Вы, сударь, верно, спутали меня с собачкой, — холодно отозвался я.
— Простите, — глухо обронил бургомистр, опуская голову. — Нервы…
— Бывает, — хмыкнул я, решив простить старику хамство.
— А все-таки, что вы еще узнали?
— Только то, о чем болтают в городе, — пожал я плечами.
Не буду же я говорить, что, по мнению горожан, именно бургомистр «выбил» для своего зятя место в Совете и должность старшины суконщиков.
— Возможно, Артакс, вам уже сообщили, что мой зять злоупотребляет вином. Поверьте — это не так! Кнут не преступает границ дозволенного и не нарушает правил приличий, — сказал бургомистр, словно оправдываясь.
— То, что в порядке вещей для любого горожанина, не сойдет с рук зятю первого бургомистра.
— Именно так, — с благодарностью за понимание отозвался бургомистр, поднимая дверной молоток. Потом попросил: — Вы разрешите мне войти первым? Хотелось бы поговорить с Кнутом наедине… Не волнуйтесь, Артакс, — успокоил меня старик, натянуто улыбнувшись. — Если ваши опасения подтвердятся, позову на помощь. К тому же — не будет же он убивать отца своей жены? К тому же в доме есть слуга, которому я плачу жалованье.
— Хорошо, — кивнул я. — Но, если что, мы будем рядом. Одежду возьмете?
— Одежду? — посмотрел герр Лабстерман на сверток. — Зачем? Я и так вижу, что это одежда моего зятя. Пусть мальчик отнесет ее туда, откуда взял. Только… — замешкался бургомистр, — мне не хотелось бы, чтобы вы устраивали самосуд.
— Постараемся, — заверил я. — Но имейте в виду, ваш зять опасен!
— Буду иметь… — кивнул Лабстерман и стал барабанить громче: — Что вы там, заснули? Ну наконец-то…
Мы остались, прислушиваясь к звукам, доносившимся
Внезапно из дома раздались крики, ругань. Не задумываясь, я выбил плечом дверь и ворвался внутрь…
Зять бургомистра — рослый мужчина, одетый лишь в нательное белье, лежал на полу, лицом вверх. В углу, прямо на полу, скорчилась растрепанная женщина. Около нее хлопотал какой-то старик. Видимо, это и был слуга. Герр Лабстерман, притулившись к окну, трясся всем телом…
— Вы были правы, — выдавил, наконец, бургомистр. — Мой зять оказался изменником.
«И дураком к тому же… — мысленно добавил я. — Кто же отдает прачке окровавленное платье?»
Из груди господина Брикмана торчал… набалдашник трости господина бургомистра. Вон как! Хитер старый лис. Надо будет обзавестись тростью с клинком!
— Однако, господин бургомистр! — восхитился я. — Теперь я буду думать, прежде чем рискну помериться с вами силами.
— У меня не было выбора, — прохрипел Лабстерман. — Когда я спросил зятя о крови на камзоле, он попытался меня задушить. Слава Богу, что Мюнцер был рядом и попытался оттащить Брикмана. Какое счастье, что дети все это не видели!
Распахнув белье, я обнаружил на плече убитого след от зубов, уже начинающий синеть. Гневко все же успел отметить иуду! Потрогал тело. Теперь, если у меня и были какие-то сомнения, они отпали.
— Пойдемте, — сказал я своим сопровождающим, — нам тут нечего делать.
Чем мы могли помочь? Утешать бургомистра, вынужденного убить собственного зятя? Выразить сочувствие дочери, у которой отец стал убийцей мужа?
В самых расстроенных чувствах мы вернулись к воротам. Я не стал ругаться, когда увидел, что у парней бутылки с вином.
— Помяните убитых, но — не очень… — хмуро разрешил я, потом пригрозил: — Кто перепьет — лично протрезвлять буду. Колодец рядом… Бруно — ты отвечаешь за всех! Если что — первым и полетишь! Я — спать. Если что — знаете, где искать.
Когда выходил, над башней донесся звук рога, которому отозвались и другие рога и трубы, сзывавшие защитников.
«Тьфу ты!» — плюнул я мысленно. Определенно, сегодня опять спать не придется.
Часть вторая
ОБОРОНА УЛЬБУРГА
Глава первая
ВОЙНА — ДЕЛО ГРЯЗНОЕ!
Начало осады — самое паршивое время. Еще ничего толком не известно, но все уже начинают дергать главного воинского начальника — что делать и как быть? Продержимся или лучше сразу сдаваться?