Хлопоты в Польенсе
Шрифт:
– Вот! – заметил мистер Паркер Пайн. – А природа этого не терпит.
– То есть?
– Для молодого человека противоестественно интересоваться серьезными вещами. Он должен интересоваться девушками, Причем как можно в большем количестве и наиболее ужасными.
– Умоляю вас, не шутите так, мистер Паркер Пайн.
– Я абсолютно серьезен. Кстати, не та ли эта девушка, что была с вами вчера за чаем?
Мистер Паркер Пайн отлично ее помнил: серые фланелевые брюки, алый платок, небрежно завязанный узлом между лопатками, ярко-красная помада… Еще он помнил, что чаю она предпочла коктейль.
– Так вы ее видели? Чудовище, не правда
– Вам не кажется, что вы оставляли ему не слишком много возможностей восхищаться девушками?
– Я?
– Ему слишком нравилось ваше общество! Скверно… Однако, думаю, все обойдется, если только вы не будете торопить события.
– Вы не понимаете! Он хочет жениться на этой… Бетти Грегг! Они уже помолвлены.
– Дело зашло так далеко?
– Да. Мистер Паркер Пайн, вы обязаны что-то сделать. Предотвратить эту ужасную женитьбу. Эта девица разрушит моему мальчику всю жизнь.
– Жизнь человека может разрушить только он сам – и никто другой.
– Жизнь Бэзила можно разрушить! – уверенно заявила миссис Честер.
– Бэзил меня не беспокоит, – заметил мистер Паркер Пайн.
– Вас что же, беспокоит эта девица?
– Нет, миссис Честер, вы. Точнее, личность, которую вы в себе губите.
Миссис Честер взглянула на него с некоторым недоумением.
– Что есть жизнь между двадцатью и сорока годами? – вопросил мистер Паркер Пайн. – Темница, сотканная из межличностных эмоциональных связей! Так есть и так должно быть. Это жизнь. Но позже.., позже она вступает в новое качество. Вы можете размышлять, наблюдать ее со стороны, узнавать кое-что новое о людях и почти всю правду о себе. Жизнь становится настоящей, она обретает смысл. Вы видите ее в целом – не как отдельный эпизод, в котором вы задействованы как актер на сцене. Ни один мужчина и ни одна женщина не может считать себя совершенно самой собой до сорока пяти. Только тогда индивидуальность получает шанс проявиться.
– Но я была так занята Бэзилом… Он был для меня всем.
– А не должен был быть. За это вы теперь и расплачиваетесь. Любите его сколько угодно, только не забывайте, что вы – Адела Честер, личность, а не только мать Бэзила.
– Если его жизнь будет разрушена, это разобьет мне сердце, – возразила мать Бэзила.
Мистер Паркер Пайн взглянул на ее тонкое лицо, на печально опущенные уголки губ… Она все еще была привлекательной женщиной. Он не хотел, чтобы она страдала.
– Что ж, я посмотрю, что можно сделать, – сказал он и отправился разыскивать Бэзила.
Тот, казалось, давно уже мечтал поговорить с Паркером Пайном и принялся с жаром отстаивать свои позиции.
– Все это чертовски неприятно. С матерью говорить без толку. Предрассудки, ограниченность. Если бы только она от этого избавилась, то увидела бы, какая Бетти замечательная и…
– А что сама Бетти? Бэзил вздохнул.
– Черт! С ней тоже нелегко. Если бы она хоть чуточку уступила – я имею в виду, хоть день не красила губы… Может, в этом все дело. Но такое чувство, что при матери она просто из кожи вон лезет, чтобы выглядеть еще – ну.., современней, что ли…
Мистер Паркер Пайн улыбнулся.
– Мать и Бетти – самые дорогие для меня люди! – раздраженно продолжал Бэзил. – Кажется, могли бы и поладить.
– В жизни не все идет так, как нам того хочется, молодой человек, – заметил мистер Паркер Панн.
– Вот если бы мы сейчас пошли к Бетти и вы поговорили бы с ней
Мистер Паркер Пайн с готовностью принял приглашение.
Бетти с сестрой и ее мужем жили в небольшом ветхом строении чуть в стороне от моря. Их быт радовал простотой. Обстановка состояла из стола, кроватей и трех стульев. Встроенный в стену буфет, помимо самой необходимой посуды, был пуст.
Ганс оказался беспокойным молодым человеком с огромной копной непослушных светлых волос. Он изъяснялся на ломаном английском, делал это с невероятной скоростью и при этом неутомимо расхаживал по комнате. Стелла, его жена, была маленькой и милой. У Бетти Грегг оказались рыжие волосы, веснушки и озорные глаза. Мистер Паркер Пайн отметил, что накрашена она куда меньше, чем это было вчера в “Пино д'Оро”.
Она подала ему коктейль и подмигнула.
– Вас тоже втянули в эту заварушку?
Мистер Паркер Пайн кивнул.
– И на чьей же вы стороне, господин судья? Молодых влюбленных или непримиримой леди?
– А можно задать вам один вопрос?
– Конечно.
– Много ли такта вы проявляете в этой истории?
– И не думала проявлять, – честно призналась мисс Грегг. – Как только я вижу эту дамочку, мне тут же хочется делать ей все назло.
Оглянувшись, она убедилась, что Бэзил находится вне пределов слышимости, и продолжила:
– Она меня просто бесит. Не отпускает Бэзила ни на шаг от своей юбки, а ему сколько лет-то уже! Мужчина, который позволяет так с собой обращаться, должен быть полным идиотом. А Бэзил вовсе не идиот. Просто она злоупотребляет своим положением.
– Ну, не так уж это и плохо. Не совсем, как говорится, в духе времени, но и только.
Бетти Грегг неожиданно подмигнула.
– Что-то вроде того, как прячут на чердак чиппендейловские [4] кресла, когда в моду входят викторианские? [5] А потом стаскивают их вниз и говорят: «Ну разве они не прекрасны?»
– Что-то в таком духе.
Бетти Грегг задумалась.
– Может, вы и правы. Буду с вами откровенной. Бэзил сам во всем виноват. Видели бы вы, как он боялся, что я произведу плохое впечатление на его обожаемую матушку. Меня это просто из себя выводило. Подозреваю, надави она на него посильнее, он бы тотчас же меня бросил.
4
Имеется в виду стиль мебели XVIII века, характеризующийся обилием декоративных деталей и тонкой резьбой (по имени краснодеревщика Томаса Чиппендейла, 1718—1779).
5
Имеется в виду тяжелая массивная мебель с богатой резьбой и дорогой обивкой, вошедшая в моду в эпоху правления королевы Виктории (1837—1901).
– Возможно, – согласился мистер Паркер Пайн, – если б она нашла правильный подход.
– Уж не собираетесь ли вы ей его подсказать? Сама-то она ни за что не додумается. Будет упорно сидеть с осуждающим видом, а этого явно маловато. Но с вашей подсказки…
Она закусила губу и подняла на мистера Паркера Пайна свои голубые глаза.
– Знаете, а я ведь о вас слышала. Считается, что вы больше других знаете о человеческой натуре. И что же вы думаете о нас с Бэзилом? Есть у нас шанс или нет?