Хочу быть бедным (сборник)

Пирогов Лев

Милиционеров тоже не видел. Может, двух или трёх. То есть – грабь, убивай, поджигай-манежничай, русский народ!

За три дня единственное неприятное впечатление: мальчик лет десяти в шапочке и шарфике команды «Зенит».

Остальное всё хорошо.

Ещё там был ледяной слон с сеном внутри и в него можно было засовывать детей. Засунул в слона, выпил «сбитню» и пошёл бесплатно кататься с гор.

Парадокс, что делает с человеком промытое путиноидами сознание! Вот ведь выпивающих видел (с собой приносили из дому мужики, а то постоянно пузырь полный со «сбитню»), а пьяных – нет! Не иначе гипноз. И советская пошлость всюду: дед-морозы, снегурочки, песни-частушки, ряженые, казёнщина, ненавижу. Покуда Ходорковский томится. Дети русские – все дебилы, жирные, в чирьях вместо очков, топчутся ногами-сосиками: утя-тю! В то время как наши дети…

Даже телевизор в гостинице показался не таким отвратительным, как в позате разы. Там показали уморительный фильм «Моральные ценности семейки Адамсов», раньше я не смотрел, знал, конечно, что есть такой, но не смотрел. Понравилось. Смешно. Дома посмотрели в интернетах первую часть. Очень похоже на фильм «Аватар». Просто каждые десять лет чуть освежают концепцию, а так об одном и том же.

Единственное,

что хорошо в Коломне – кафе-макдоналдс, и все в нём сидят. Ну не все, человек восемьдесят. Остальные на катках и с гор катаются, но лучшие люди, Совесть Коломны, сидят в кафе и ненавидит тех, этих. Других дешёвых кафе нет. Нет ли тут параллели с совестью Ходорковского?

Туристов водят, показывают городового в будке, новую мостовую, якобы кремль. Рядом в ста метрах – домики покосившиеся, резные наличники, крашенные масляной красочкой столько миллионов раз, что почти и не видно их, единственные на свете, последние, аутентик. Нет, ходят смотрят на мостовую. Ну да ничего, по-другому не может быть, мостовая от наличников отвлекает, чтобы не расхватали, чтобы на подольше хватило.

Похожие оконные рамы, «ещё с дореволюции», замаскированные масляной половой красочкой, есть в Москве на Ильинке, метрах в ста от Красной площади. Да и вообще их полно везде. Жизнь полна, вымирания нет, – не больше, чем тридцать, семьдесят или триста лет назад. Люди поют частушки. Сами поют. Сочиняют слова и поют. Водку пили, а пьяных нет. Милиции не было. Никого не убили. Детей много. И даже все три дня был неплохой мороз.

Я очень не люблю оттепель.