Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы
Шрифт:
Евгения. А разве они не могут без этого? Я чувствую себя старухой…
Евгений. Обрученье, как в старое доброе время. Или ты их благословляешь, или я стреляю. Считаю до трех. Раз…
Стомил. Неслыханно! Чтобы человек даже у себя дома не мог быть таким, как ему хочется… (Пытается привести пижаму в порядок.)
Евгений. Два…
Евгения (кладет руки на головы Али и Артура). Благословляю вас, дети мои… А ну вас ко всем чертям!
Евгений (взволнованный). Как в старину,
Артур (встает и целует Евгении руку). Спасибо, Бабушка.
Евгений. Стомил застегнулся! Мы свидетели новой эры!
Стомил. Элеонора, ты плачешь?
Элеонора (всхлипывая, взволнованная). Простите… но все же… как-никак… обручение Артурчика… это же наш сын… Я знаю, что я старомодна, но это так трогательно, извини меня.
Стомил. А, делайте что хотите! (Рассерженный, убегает в свою комнату.)
Эдик. Разрешите вас сердечно поздравить по случаю такого счастливого события, и вообще… (Протягивает руку Артуру.)
Артур (не подавая ему руки). На кухню! И ждать, пока не позову.
Евгений (подражая Артуру). На кухню! (Патетическим жестом показывает ему на кухонную дверь. Эдик флегматично выходит.)
Элеонора (сквозь слезы). Когда свадьба?
Артур. Завтра.
Евгений. Ур-р-ра! Наша взяла!
ДЕЙСТВИЕ III
Дневной свет. То же помещение, но ни следа от прежнего беспорядка. Перед нами классическая мещанская гостиная начала века. Никакой беспорядочности, расплывчатости, бесформенности. Драпировки, которые до этого полусвисали, полулежали, придавая своими случайными складками сцене вид неубранной постели, теперь висят на своих местах. Катафалк, правда, стоит на прежнем месте (ниша открыта), но он закрыт салфетками и заставлен безделушками, как обыкновенный буфет. На сцене группа: Элеонора, Евгения, Стомил, Евгений. Евгения сидит на тахте, передвинутой на середину сцены. Она в длинном темно-сером или темно-коричневом, застегнутом до подбородка платье с кружевными манжетами и кружевным жабо, на голове — чепец. В руках у нее лорнет, которым она часто пользуется. Справа от нее сидит Элеонора, с коком, серьгами, в длинном платье в талию, в лилово-голубую или фиолетово-бордовую полоску или что-то в этом роде. Обе сидят прямо и неподвижно, руки на коленях. Возле них стоит Стомил, гладко причесанный на прямой пробор, волосы напомажены, голова поднята вверх, глаза смотрят куда-то вдаль. Впрочем, иначе он держать голову и не может, потому что подбородок его подпирает необычайно высокий жесткий воротничок. Стомил в «тройке» песочного или табачного цвета, заметно ему тесной, в белых гетрах… Одной рукой он опирается о круглый столик, на котором стоит ваза с цветами, другую держит на бедре. Одна нога выпрямлена, другая согнута в колене и небрежно поставлена на носок. Перед ними на просцениуме старинный фотоаппарат на штативе с куском черного бархата. Возле аппарата Евгений, как и раньше, в черной визитке, но уже не в шортах, а в полосатых брюках. В петлице красная гвоздика. На полу стоит его цилиндр, на нем белые перчатки и палка с серебряным набалдашником. Евгений возится у аппарата, остальные неподвижно
Евгений. Не двигайтесь!
Евгения. Ничего не поделаешь, это нафталин.
Евгений. Внимание! (Стомил отнимает руку от бедра и чешется.) Стомил, рука!
Стомил. Но если чешется? Заела, черт!
Элеонора. Кто тебя заел?
Стомил. Моль.
Элеонора. Моль (срывается и бегает по сцене, гоняясь за невидимой молью, и хлопает в ладоши).
Евгений. Так мы никогда не сделаем снимка. Элеонора, сядь!
Элеонора (с упреком). Это от мамы столько моли.
Евгений. Перестаньте пререкаться. Моль с чердака.
Эдик (входит в качестве лакея. Бордовый жилет в черную полоску, брюки). Вы меня звали?
Элеонора (перестает хлопать). Что? Нет… хотя да. Принесите мне, Эдуард, соль.
Эдик. Какую соль, сударыня?
Элеонора. Ну, соль… Вы знаете…
Эдик. Слушаюсь, сударыня… (Выходит.)
Стомил (глядя ему вслед). Все-таки приятно видеть человека на своем месте.
Евгений. Правда? Подожди, ты еще не то увидишь. Все получается очень хорошо. Ты не пожалеешь.
Стомил (пробуя расширить воротничок). Если бы так не давил воротничок…
Евгений. Зато Эдик прислуживает тебе за столом. Ничего не дается даром.
Стомил. А что будет с моими экспериментами?..
Евгений. Не знаю. Артур еще не дал на этот счет распоряжений.
Стомил. А он разрешит? Ничего не говорил?
Евгений. На это у него не было времени. Он ушел с самого утра.
Стомил. Дядя, замолвите за меня словечко, пожалуйста.
Евгений (покровительственно). Постараюсь с ним поговорить.
Стомил. Хоть бы раз в неделю. После стольких лет мне трудно сразу отвыкнуть. Вы должны это понять.
Евгений. Это будет зависеть от твоего поведения.
Стомил. Ведь я на вашей стороне. Чего вы еще хотите от меня? Я даже терплю этот воротничок (опять пробует расширить воротничок).
Евгений. Я ничего не обещаю.
Входит Эдик, открыто неся на подносе бутылку водки.
Евгений. Что это?
Эдик. Соль, сударыня.
Евгений (грозно). Элеонора, что это значит?
Элеонора. Я не знаю (Эдику). Ведь я просила нюхательную соль.
Эдик. Сударыня, вы уже не пьете?
Элеонора. Унесите это немедленно!
Евгения. Почему? Если уж он принес… Я тоже чувствую себя неважно.
Эдик. Хорошо, сударыня (выходит. По пути, не замеченный никем, за исключением Евгении, провожающей его тоскливым взглядом, потягивает из бутылки).