Хочу быть твоей
Шрифт:
Жильцов замолчал, я сидела, чувствуя себя желе. Руки и ноги стали ватными, слабыми, спина не держала, хотелось обхватить себя, чтобы хоть как-то защитить от валившейся правды. Все-таки закрыла лицо руками, поставив локти на стол. Немного придя в себя, спросила его, убирая руки:
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что ты единственное связующее звено с ним. Я знаю точно, что флешка была у него. Мы обыскали его дом, его друзей, родных, и ничего не нашли.
— Ко мне вы не приходили.
— За тобой следили с того самого момента, как парень погиб. Приходилось действовать очень осторожно, никто не должен был заметить
— Враг не дремлет? — усмехнулась я. Жильцов в ответ только бросил взгляд. — Так вы хотите, чтобы я нашла флешку?
— Хочу.
— А с чего вы взяли, что у меня получится?
— А я не взял. Гарантии нет, и я это прекрасно понимаю. Только в отличие от Давида привык действовать прямо.
— То есть ставить человека в безвыходное положение и диктовать ему условия?
Жильцов жестко усмехнулся.
— Мир вообще не конфетка, Вика. Уж ты должна это понимать.
Мы немного помолчали.
— А что потом? — спросила я. — Найду или нет, что будет со мной? Отправите вслед за Артемом?
— Найдешь, я тебя отпущу из этого города. Навсегда. А нет… Ну об этом поговорим позже.
Мы снова встретились взглядами. Вот как значит. Иными словами, при удаче я должна буду уехать и никогда не возвращаться. Слабо верится в такое благородство. Скорее всего, где-то по дороге от меня и избавятся. Но я понимала: у меня все равно нет выбора. Жильцов не предлагает, он приказывает. И все равно надеялась, что есть шанс. Тем более, в рукаве все-таки был припрятан один козырь. Даже не козырь, нет. Джокер. Человек, который кажется одним, а под маской может скрываться, кто угодно.
Глава 24
Вскоре я выходила из отделения под подписку о невыезде. Жильцов дал понять: у меня неделя. Держать за руки не будут, но слежка за мной ведется двадцать четыре часа в сутки. Так что при всем желании удрать не получится. Следователь сунул мне бумаги для подписи и отпустил с миром, вернув личные вещи. Неспешно я пошла на выход, ни о чем не думая. Мне была нужна пауза. Только кто ее даст? Хотелось передать себя в сильные руки, которые заботливо уложили бы в постель и принесли чашку горячего чая, а потом слушать о том, что все будет хорошо. Но о таком я могла только мечтать.
Распахнув дверь и сделав шаг на улицу, замерла, открыв рот: на стоянке два автомобиля с их владельцами возле. Давид стоял, прислонившись к дверце, Тима сидел на переднем сиденье с сигаретой в зубах. Я на мгновенье даже почувствовала себя героиней фильма. Сделала еще пару шагов и снова застыла, наблюдая, как Тима вылезает из машины, откидывая окурок, а Давид, кивнув ему, направляется ко мне. Только не говорите, что они тоже связаны, что порочному клубку нет конца. В этом городе остался хоть кто-то, кто не использовал меня ради личных целей?
Давид остановился напротив, хмуро глядя.
— Поговорим, — сказал, не спросил, я вздохнула.
— О чем, Давид? Мне нечего тебе сказать. И вообще, я теперь официально работаю на Жильцова.
— Очень смешно, — не оценил юмора мужчина, — пошли.
Мы прошли к его машине, я бросила взгляд на Тиму, он смотрел внимательно за каждым моим шагом. Усевшись в салоне, я уставилась в окно. Давид заговорил не сразу.
— Я должен просить у тебя прощения, Вика Царева. Я действительно далек от благотворительности, как ты верно заметила. Тогда в ресторане, увидев тебя, я допустил вариант событий, при котором ты могла бы выйти на эти злосчастные документы.
— Это по его приказу в тебя стреляли? — спросила я.
— Да. Обозначил позиции, гад. Я хотел ненавязчиво направить тебя, чтобы ты стала копаться в смерти парня и, возможно, что-то бы да всплыло. Но потом… — он снова нахмурился. — Потом я увидел, что это не даст результата. Если бы Дронов как-то дал знать о документах, ты бы себя выдала. Впутывать тебя изначально было опасно. В первую очередь для тебя.
— Так ты играешь против Жильцова? — спросила я устало, разбираться уже не было сил. — Я думала, он тут царь и бог.
— Даже царей иногда смещают.
Я присмотрелась к нему.
— Личные мотивы? — спросила тихо. Он, взглянув на меня, все же кивнул, хоть и не сразу. — Что это за документы, Давид, что там?
— Компромат, — пожал он плечами, — бумажки, способные скинуть Жильцова с его места.
— Откуда они вдруг взялись?
Он еще помолчал, но, видимо, решил, раз уж начал говорить, надо продолжать.
— Жильцов поднялся в девяностых, — начал он свой рассказ, — жил он тогда не здесь, в другом городе, километров за двести… Был там один мужик, Корнилов его фамилия. Жильцов на него работал, помогал правдами и неправдами подмять под себя город. В основном, неправдами. Корнилов дураком не был и информацию собирал. Только о ней никто не знал. Он погиб, а через несколько лет появился его сын. Пошел по стопам отца. Приехал сюда, Жильцов тогда уже здесь обосновался и диктовал условия. По сути, Корнилов-младший забрал себе нишу с наркотой. Поставил своего человека, Жильцову пришлось уступить. Но парнишка тоже внезапно погиб, так что Жильцов снова занял свое место в городе. А пару лет назад объявился один тип, вроде как компаньон Корнилова-младшего, черт их разберет. В общем, оказалось, что компромат был у него на флешке. Он его продал и слинял отсюда. Продал не Жильцову, а… Ну скажем так, его конкуренту. Жильцов об этом пронюхал и начал охоту. К вопросу подошел жестко, как в девяностых. Нескольких людей положил, включая твоего парня. Но до флешки так и не добрался. Один из погибших был моим другом.
— Это же глупо, Давид, — не удержалась я, — ты должен понимать, что Жильцов тебе не позволит использовать меня без его ведома…
— Я хотел рискнуть и получил пулю. В качестве предупреждения только в плечо. После этого Жильцов дал понять: изыскания ведутся под его контролем. Так что я могу продолжать, только должен понимать, что в случае успеха данные все равно отойдут ему.
— И ты упорно продолжал, — покачала я головой.
— Надежда умирает последней, — развел он руками.
— Тогда можешь заказывать поминки, потому что она уже того, — невесело пошутила я. Давид остался серьезен.
— Ты можешь рассчитывать на мою поддержку, но понимай, я не всесилен, а у Жильцова масса рычагов давления. Если что-то понадобится, звони, номер у тебя есть.
Кивнув, я полезла из машины. Голова гудела, после нескольких часов в отделении, разговора с Жильцовым и Давидом казалось, мозг просто расплавился. Единственная мечта — лечь и заснуть. И ни о чем не думать.
Тима вылез из машины и сделал пару шагов навстречу. Мы замерли друг напротив друга. Захотелось уткнуться ему носом в грудь, вдохнуть запах, почувствовать кольцо сильных рук вокруг себя. Я даже потянулась, было, но замерла, не решившись.