Хочу, чтобы мы были вместе
Шрифт:
Мне нужно было разобраться в этом, пока я снова все не испортил с Кэмерон. Но порой то, как она смотрит на меня… Боже, это меня пугает. Особенно, когда я сижу тут, гадая – сидела ли она так же у костра с Эйденом. Массировал ли он ее ступни после долгого дня, не убирая с нее ладони, потому что не мог не касаться ее. Мне гадко, что все всегда возвращается к моим сомнениям и ревности, и это начинает меня раздражать.
– Я так устала, что даже волосы болят, – говорит Кэмерон, вздыхая, отворачивая голову от огня и глядя на меня с улыбкой. –
«Потому что с тобой я напряжен так, что вряд ли смогу когда-либо снова уснуть».
– Со временем привыкаешь постоянно спать на походной койке, где-нибудь посреди тропиков, и учишься справляться с усталостью, ведь никому нет дела до того, как ты устал, когда есть больные и умирающие люди, которым нужно помочь.
Я начинаю нежно массировать ее голени. Кэмерон тихо стонет от удовольствия и этот звук отзывается в моем члене и вызывает желание столкнуть ее ноги с колен, вскочить и убежать, чтобы прочистить голову.
– Я знаю, что ты скучал по нашей ежегодной традиции празднования дня рождения, пока тебя не было, но чего еще тебе не хватало? – спрашивает она, открывая глаза, чтобы посмотреть на меня, пока я продолжаю прогонять напряжение из ее ног, наверно, потому что мазохист.
– Красок, – тут же отвечаю я.
Она смеется, поднимая голову со спинки стула, и вопросительно смотрит на меня.
–Должен сказать, странный выбор нарядов Стратфорда нравится мне все больше, –
говорю я ей.
Я вкратце пересказал, то, что он рассказал мне о том, почему у него было так много странных правил о том, куда уходят его деньги, за те пару минут, что мы были наедине, пока Стратфорд говорил с Сетом.
– Ты не знаешь, сколько бежевого было в тех медицинских палатках, особенно, когда мы были в пустыне. Песок бежевый, палатки бежевые, вещи были бежевыми… даже половина еды была бежевой. Мне не хватало красного, лилового и ярко-зеленого, – объясняю я, пожимая плечами.
«Особенно, ярко-зеленого, ведь это цвет твоих глаз. Как же я скучал по этим глазам».
– Ладно. А еще?
Я минуту думал обо всем, чего мне не хватало, когда был заграницей, – Кэмерон была в начале этого списка, но я не собираясь говорить об этом. Ей известно, что я сожалею, что оттолкнул ее и почему я так поступил, даже если это не вся правда. И, если я не буду сохранять все легким и простым, то скажу то, чего не стоит.
«Например, как когда-то давно я подавлял в себе любовь к ней, но никак не могу перестать хотеть ее».
– Грудинка из «Барбекю Льюиса». Я мечтал об этом.
–
Я нежно вожу ладонями туда-сюда по ее ногам, зная, что просто мучаю себя, но не в силах сдержаться. Приятно сидеть тут с ней, говорить по-дружески. Друзья же так делают, да? Я могу трогать ее ноги, это не странно, и она не пытается отодвинуться, не злится на мои прикосновения. Я восстанавливаю нашу дружбу, и все. Я показываю ей, что она все еще может говорить со мной, как раньше, и что может доверять мне как хорошему другу.
– Цветы магнолии. И не смейся, потому что это звучит по-девичьи, но я скучал по их запаху. Я даже скучаю по тому, как все в городе украшают столы дурацкими банками с этими цветами, – заявляю я.
– Я не буду смеяться. Запах магнолии у меня самый любимый.
Я знаю – ведь у нее духи с этим запахом. И я мечтал об этом запахе. Аромат разбудил бы меня от мертвого сна, и даже посреди страны, разрываемой войной, я мог поклясться, что Кэмерон была рядом.
Зная, что нужно отодвигаться от опасной зоны, куда направлялись мысли, я придумываю то, что точно вызовет ее смех.
Я опускаю голову на спинку стула, смотрю на ночное небо и вздыхаю.
– Но больше всего я скучал, просто не мог перестать думать, – о «Пистолетах и позерах».
Смех Кэмерон пронесся эхом над поляной в лесу, и я поворачиваю голову и возмущенно гляжу на нее.
– Не смейся над моими страданиями, Кэмерон. Было пыткой четыре года жить без них. Ты не представляешь эти мучения.
– Я должна была знать, что больше всего ты будешь скучать по дурацкой кавер-группе из восьмидесятых. Сколько раз ты таскал нас в каждый бар в Чарльстоне, чтобы послушать их? – спрашивает она.
– Видимо, мало, раз ты так и не научилась ценить их гениальность.
– Ты сумасшедший. Я как можно скорее отведу тебя на их следующее выступление. Может, теперь, когда ты старше и мудрее, ты поймешь, что они ужасны. Мне придется взять сбережения со счета, чтобы денег хватило на этот кошмар. Ты не можешь слушать их, пока не пьян.
Я начинаю смеяться, но наблюдаю, что ее глаза расширяются от шока, и она закрывает ладонью рот. После того, что Джейсон поведал ей обо мне, она думает, что сказала что-то не так. А я знаю, что пора дать ей больше правды.
– Кэм, все хорошо, – уверяю я ее.
– Прости. Глупо было так говорить, – шепчет она, убирая руку ото рта.
– Серьезно, все хорошо. Я в порядке. Какое-то время не был, но теперь в порядке.