Хочу, чтобы мы были вместе

Сивек Тара

Если за все это время Стратфорд не увидел, что лагерь нужно сохранить, то я не знаю, какого черта он все еще здесь делает или почему должен провести здесь следующие несколько недель, тратя впустую наше время.

– Вы, вероятно, считаете меня странным, а мои требования нелепыми, – говорит Стратфорд и возвращает взгляд к Кэмерон. – Я безумно любил свою жену. И она любила меня, даже когда у меня за душой не было ни гроша, когда мы и хот-дог не могли купить себе на ужин. На пути к успеху она прошла со мной через все: бесконечно долгие дни, ночи без сна и постоянные разъезды. Она любила меня

в бедности и несколько раз сбивала с пьедестала, когда я поднялся и стал дерзким сукиным сыном. – Стратфорд смеется, но затем грусть снова омрачает его лицо. – Она умерла десять лет назад. Ночью. Внезапно. Утром я проснулся, а она ушла в иной мир. Я лишь закрыл глаза, а когда открыл, ее уже не было. Больше никогда она не завяжет мне галстук утром, не принесет в офис обед, зная – я слишком занят, чтобы сходить поесть. Больше она не будет ждать меня, чтобы спросить, как прошел мой день, независимо от того, когда я пришел домой. Я покупаю костюмы всех цветов радуги, поскольку она любила яркие краски. Мой мир стал темным, как ночь, когда она умерла. И одеваясь в один из ее любимых цветов, я чувствую себя ближе к ней.

Кэмерон тоже раскрашивала мою жизнь – просто улыбаясь мне и заставляя чувствовать себя важным и любимым. А потом я внезапно потерял ее – по своей вине, в отличие от Стратфорда, – и это меня изменило. Я стал угрюмее, и уже не так радовался будущему. Моя жизнь стала… однотонной, скучной. И размышляя об этом, я уже не считал требования Стратфорда таким уж нелепыми. Потеря родного человека меняет взгляд на жизнь и на то, как ты себя ведешь.

Стратфорд разглаживает лацканы своего ярко-фиолетового пиджака, поправляет пурпурно-желтый галстук, затем поворачивается и смотрит на меня.

– Потеряв жену, я, вероятно, слегка сошел с ума, поэтому и выдвигаю такие безумные требования к тем, кому даю денег, – говорит он с улыбкой. – Я скучаю по тому, чтобы быть любимым. Мне не хватает единственного человека, который знал все обо мне и все равно любил. Я скучаю по тому, как простое прикосновение ее губ делало лучше самый плохой день. Теперь у меня нет человека, кому я могу рассказать все. Нет того, кто не будет любить меня меньше, хорошее решение я принял или плохое. Но я становлюсь счастливее, видя все это в других парах. Видя, как люди не только сильно любят друг друга, но и хотят поделиться этим с окружающими, я чувствую себя счастливее. Жизнь слишком коротка. Глупо тратить ее на то, что не приносит счастья, и на того, кто тебе безразличен.

Стратфорд засовывает руки в карманы своих фиолетовых брюк классического покроя и кивает мне.

– Я учту все, что вы сказали, а сейчас, если вы извините, я пойду отдохну перед ужином, – говорит он, разворачивается и уходит.

Я качаю головой и смотрю ему вслед, когда Кэмерон подходит ко мне – ее взгляд мечется между мной и удаляющейся фигурой Стратфорда.

– Ну, все прошло хорошо. По крайней мере, теперь я знаю, почему он такой странный.

Кэмерон явно беспокоится, вероятно, думает, не наломал ли я дров, поэтому я говорю первое пришедшее в голову, чтобы вызвать у нее улыбку:

– И для этого я надел рубашку? Поверить не могу.

– Не хочу ругаться с тобой, Эверетт, –

вздыхает Кэмерон, все еще глядя на Стратфорда – тот как раз встретил рабочего, который теперь ведет его обратно в главный дом.

– Клянусь, я не пытаюсь спровоцировать ссору. – Мне совестно за то, как я дразнил ее утром, хоть в то время это было чертовски забавно. – Сегодня утром я вел себя как придурок, но то, как ты не могла перестать пялиться на меня, просто…

Кэмерон хлопает меня по руке и смеется – улыбка освещает ее лицо, стирая беспокойство.

«Вот оно! Этого я и ждал».

– Я смотрела только потому, что ты ужасен.

Я улыбаюсь в ответ. Мы оба поворачиваемся и кладем руки на ограду – наши плечи соприкасаются.

– Я не шучу. Удивительно, что никто не сказал тебе об этом раньше. Тебе нельзя показываться на людях. Твой вид пугает маленьких детей, даже заставляет их плакать, – добавляет Кэм и толкает меня плечом.

Кэмерон смотрит на меня. Улыбка на ее лице медленно угасает, когда я не отвожу взгляд.

– Прошу прощения за то, как вела себя вчера вечером и сегодня утром. Ты прав – мне нужна твоя помощь, и я не должна так злиться из-за этого, – тихо говорит она.

Мой взгляд перемещается на губы Кэмерон, когда она нервно облизывает их. Пять лет я был вдали от этой женщины и все равно страстно желаю ее, хоть и знаю, что не должен.

– Я просто хочу знать, почему, – вдруг шепчет Кэмерон.

Я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит.

– Почему Эйден, а не я? – спрашивает Кэмерон.

Этот же вопрос я задавал себе тысячу раз за последние годы, но Кэмерон, вероятно, имеет в виду что-то другое. Мое сердце бьется быстрее, словно чувствует – ему придется истечь кровью, если я захочу дать ей правдивый ответ.

– Почему ты общался с Эйденом, а не со мной? Почему именно меня ты оттолкнул?

Больше всего мне хочется потеряться в ее глазах и притвориться, что все было иначе: я сделал другой выбор и имел право быть здесь сейчас, а не навязывал Кэмерон свое присутствие, пользуясь трудностями в ее теперешней жизни. Я хотел бы рассказать Кэмерон все, но теперь уже поздно. Моя неразделенная любовь станет лишь дополнительным бременем. Ни к чему ей это сейчас.

– Потому что из-за Эйдена мне никогда не хотелось забыть о своих мечтах. Из-за Эйдена мне никогда не хотелось остаться, – говорю я, открывая столько правды, сколько могу в данный момент.

Глаза Кэмерон наполняются слезами, и я хочу забрать свои слова назад. Но она заслуживает ответов и объяснений, пусть это и причиняет боль нам обоим.

– Я бы никогда не попросила тебя остаться. Никогда бы не заставила отказаться от мечты.