Хочу твою любовь
Шрифт:
Ведьм не существует, ведь правда же?
В следующее мгновение Кендрезе вытаращила глаза, а ее хватка ослабела. До смерти испуганная Аврора рыбкой скользнула в сторону, но у живой изгороди стала, как вкопанная – путь ей отрезала тьма.
Словно кто-то капнул в воздух чернил, и они растеклись в окружающем пространстве, сгущая вокруг небольшого пятачка мрак.
Старая Кендрезе изменилась, стала совсем не похожа на себя. Вместо неопрятных патл – белые волосы, собранные в пучок на затылке. Вместо бесформенного балахона –
– Помогите! – пронзительно закричала Рори. – Папа, папочка!
Она осталась в кромешной темноте один на один с этой жуткой старухой. Не стало ни деревьев, ни сада, ни дома, это было какое-то другое место, непонятое, темное, страшное. В панике Аврора закружилась, бросаясь в разные стороны, но повсюду было одно – липкая, холодная, враждебная мгла, в которой существовало что-то разумное, живое, злобное.
Оно, в отличие от Рори, прекрасно ориентировалось в этой темноте.
– Мицара, – сказал кто-то во тьме невнятно, будто рот его был полон болотной тины, камушков и лягушачьей слизи. – Мицара, отдай свой эфир…
В нос ударил сладковатый запах застоявшейся гнили, от которого Рори чуть не вывернуло наизнанку, а потом она почувствовала на щеке прикосновение влажных костистых пальцев.
– Папа! – на самой высокой ноте завизжала Рори. – Папа, помоги!
В тот момент, когда она, всхлипывая и трясясь, перегнулась пополам, чувствуя, что сейчас умрет от ужаса в этой темноте, раздался выстрел.
Сгустившуюся вокруг Рори тьму прорезал свет, такой яркий, словно он исходил от прожектора. Подняв голову, Аврора увидела отца. Всклокоченный, помятый, он стоял на садовой дорожке, держа в одной руке светодиодный кемпинговый фонарь, а в другой ружье.
– Что за… – Уолли Йорк грязно выругался, не в силах оторвать взгляд от старой соседки, бесформенной темной кучей осевшей прямо в клумбу астр.
Только глянув, Аврора подбежала к отцу, спрятав лицо в поле его куртки. Не было никакой незнакомой старухи с белыми волосами и черными глазами. Среди пышных фиолетово-синих астр лежало безжизненное тело фру Кендрезе.
– Я хотела сорвать звездный цветок, папа… – зарыдала Аврора. – Я просто хотела, чтобы все было хорошо…
Отец неловко обнял ее, гладя по голове и бормоча успокоительные фразы, но как-то машинально. От него пахло спиртным, а руки его дрожали. «Эта тварь хотела тебя убить!», – повторял он, но испуганный взгляд его постоянно возвращался к лежащей в клумбе Кендрезе.
– Ничего-ничего, малышка, – прошептал Уолли и крепко ее обнял. – Я брошу пить, мы, наконец, продадим эту старую развалюху, в которой живем, и переедем в другой район. Все еще будет хорошо…
Но Аврора точно знала: теперь не будет.
Глава 2. Соучастники
Процессия, медленно движущаяся
Профессор СВТ, впрочем, так не считал – когда умные машины барахлили, он мелом рисовал на доске экран компьютера и с головой уходил в алгоритмы кодирования и декодирования, логические выражения, таблицы, команды, графики. Все его каракули нужно было обязательно зарисовывать, иначе не имелось никаких шансов справиться с заданием на дом. А ввиду того, что допотопные компы с огромными мониторами были уже на последнем издыхании, проявлять способности художников ученикам колледжа приходилось очень часто.
Откровенно говоря, неуд по СВТ за то, что не изобразила, как на экране компа выглядит программа Эксель, был последним, что сейчас волновало Рори. Но она с преувеличенной аккуратностью перерисовывала схематичное изображение из тетради Розали.
– Маразм крепчал, – заметила подруга, провожая взглядом колонну Детей Надежды, уже практически повернувшую за угол Раблингтон. – Похоже на настоящее чучело… И не скажешь, что из папье-маше…
Аврора подняла взгляд от тетради, хотя искренне не хотела этого делать. Все в белом, Дети Надежды со своих транспарантов вещали о приходе в этот мир дьявола, скором конце света и зазывали в спасительную обетованную землю, дорогу куда знали только они. Впереди всех шел пастор Мэт Ленард в холщовой белой рубахе и белых штанах. Был он бос, а в руках для пущего устрашения нес деревянный шест с чучелом страшного зверя, изображающего, надо полагать, сатану. У него было семь рогатых голов с распахнутыми в злобном оскале пастями – клыки для пущего эффекта были обмазаны чем-то красным. Когда пастор потрясал палкой, казалось, что головы шевелятся – наверное, они были на пружинах.
– Дойдут до перекрестка Чаттерлей, там-то, прямо у участка, твой приемный папаша их и повяжет, – проговорила Розали, с аппетитом откусывая большое красное яблоко. – Мало их пастору пятнадцати суток, которые ему Азриэль на Дне Ежа впаял?
– Отец его все двадцать продержал, – проговорила Рори, ища взглядом среди медленно движущихся белых фигур фру Эк, но школьного психолога среди них не углядела.
– О, и этот ненормальный с ними, – хруст, с которым Роз поглощала спелый фрукт, почему-то раздражал. – Ну, Юнас Масти, помнишь ты про него как-то спрашивала? Зря он налысо обрился, выглядит конкретно жутко, будто из психушки сбежал. Давно его в колледже не было, наверное, боится, что засмеют. Впрочем, Скуиллера Батча с его прыщавой физиономией ему точно не переплюнуть, правда, Ро?
Пожалуй, то, что Масти не ходил в колледж, и Аврора уже давно его не слышала и не видела, было чем-то действительно хорошим за все последнее время. Иногда в памяти всплывали его мутные глаза и те гнусности, что он кричал ей вслед около витрины кондитерской. Но Рори гнала их прочь, хотя понимала: она сама должна искать встречи с Масти, чтобы расспросить его. Она даже узнала, где он живет – наплела что-то секретарше Аувинен, даже шоколадку ей подарила. Дело было даже не в том, что она просто физически не могла себя заставить пойти к нему, чтобы выслушивать его тошнотворный отвратительный бред, а в том, что, скорее всего, этот бред был правдой.