Ход Корбюзье, или Шерше бlя femme
Шрифт:
– Я не собираюсь брать кредит. Я не случайно рассказала вам свою историю. Когда я продала свой бизнес, дорого продала, то сумела на эти деньги переехать в Париж с семьей, а в Москве купить несколько квартир, чтобы сдавать их в аренду.
– Мама дорогая, я и предположить не мог, что агентская база в Омске может стоить таких денег. Квартира в Париже, несколько в Москве. Фантастика. Надо подумать, а не махнуть ли мне в Омск…
– Я не тратила деньги на пустяки, экономила и сумела обеспечить свое будущее. Не понимаю девочек, которые радуются жизни и не заботятся о завтрашнем дне. Я заранее обеспечила
– Вы стали победительницей реалити-шоу?
– Не, я была там две недели. За участие тоже платят. Всегда платят. Мне платили очень приличные деньги, а просто участникам, я не знаю, кажется, по пятьдесят евро в день.
– За этот кошмар еще и платят?
– Это в России кошмар, а во Франции очень любят реалити-шоу. Они там очень красивые. У нас была вилла в Ницце. Все роскошно, великолепно.
– Я так понимаю, у вас все всегда роскошно и великолепно. Вы уже выбрали, что хотите заказать?
– Вода без газа и артишоки, – сказала Троцкая официанту, а Павлову сообщила: – Я не пью спиртное, кофе тоже не употребляю, не курю, веду здоровый образ жизни.
– Какие очаровательные интимные подробности, – с пониманием отметил Андрей и заказал лангусты. Он с ужасом понял, что эта душная особа заведет сейчас еще один подробный монолог – на сей раз о своих секретах правильного питания, вплоть до работы кишечно-желудочного тракта.
– А вы мясо не едите? – начала Татьяна.
– Ем, очень даже ем. Просто сейчас не хочется, – окончательно затосковал Андрей, представив себе ее длинный спич о пользе вегетарианства.
– А вот я мясо не ем, – на удивление коротко сообщила Троцкая. – Те, кто едят мясо, рискуют приобрести провинциальные черты лица.
– Неужели? – рассмеялся Павлов. – Приобрести черты лица? А я-то наивно полагал, что провинциальность – это плохой вкус и неумение вести себя в приличном обществе.
– Те, кто ест мясо, не следят за собой, – с видом эксперта заметила Татьяна.
– А если следить и не есть мясо, то что же, и никакой провинциальности? Удобно…
– Черты лица и красота – это внутреннее состояние здоровья.
– Здоровья?
– Ну и здоровья тоже.
– С этим трудно не согласиться.
– Со мной вообще бессмысленно спорить, – многозначительно проворковала Троцкая, глядя прямо в глаза своему визави.
– Я и не собирался этого делать.
– Вот и прекрасно. Этим вы окончательно уговорили меня стать клиенткой вашего банка!
– А я вас разве уговаривал?
– Конечно. Вы же деловой человек и никогда не упустите выгодного клиента.
– Это правда. А вы, значит, выгодный клиент?
– Еще бы. Я же вам говорила, что у меня есть в Москве пять квартир и еще имеются кое-какие перспективы – но сейчас только эти пять. Я их сдаю. Мне не всегда удобно приезжать сюда, чтобы собирать оплату. Я открою счет в вашем банке, и жильцы будут класть или перечислять, это уже их проблемы, деньги на мой
– В общем-то все эти вопросы вы могли решить и с нашими операционистами, но, с другой стороны, вы правы, желание клиента для нас закон. Если вы считаете нужным обсудить все детали со мной, то это ваше право, а уважать ваши права – наша обязанность.
На этом беседа могла бы и закончиться, но Татьяна Троцкая мгновенно взяла инициативу в свои руки:
– Я знала, что мы с вами договоримся. Когда мы познакомимся поближе и вы поймете, что я очень серьезный, очень интересный партнер, я познакомлю вас с потрясающим проектом, который, уверяю вас, будет выгодным для обеих сторон. Только меня смущает, что вы как-то напряжены, вас что-то беспокоит. Я была с вами предельно откровенна. Вы практически знаете уже всю мою жизнь. Честно вам признаюсь, никто и никогда не заставлял меня так раскрыться. Вы удивительно умеете слушать. Вы слушаете и слышите. Это такая редкость. Обычно все слушают только себя.
– Да, слушать и слышать – это разные вещи. Но, Татьяна, я вас не заставлял…
– Да нет, конечно, я сама, но ваши глаза, ваш голос так расположили меня к вам, что я, сама того не замечая, захотела вам довериться.
Павлов подумал, что если бы сейчас здесь присутствовал Пашка Отвагин, то он стал бы толкать его ногой под столом, призывая не терять бдительности. Но он ведь ее и не теряет.
– Татьяна, вы очень красивая женщина и приятнейший собеседник. Все в самой превосходной степени, и, случись наша встреча хотя бы год назад, я вряд ли упустил бы возможность поухаживать за вами, оказать знаки внимания, выходящие за рамки отношений деловых партнеров. Увы! Впрочем, не «увы», а к счастью. То есть… я что-то запутался. Вот. Так сложилось, что у меня есть невеста, любимая девушка. Через два месяца у нас будет свадьба, – вырулил, наконец, на финишную прямую Павлов.
– Так вот что вас так беспокоит. Бедненький мальчик! Да неужели вы думаете, что я как-то покушаюсь на ваше мужское внимание? Боже избавь! С деловыми партнерами это исключено. Хотя даже дела я предпочитаю вести с женщинами или с мужчинами нетрадиционной ориентации. Нет, с мужчинами я очень и очень осторожна. Просто между нами возникло какое-то человеческое, дружеское тепло. В наше время, когда каждый сам по себе, это дорогого стоит. Согласитесь, Андрей? – воскликнула Троцкая, глядя на собеседника глазами раненой лани. – Женатые мужчины для меня табу. Я не приближаюсь к ним на пушечный выстрел. Я понимаю, что вас мучит. Вы здесь сидите с красивой блондинкой, и каково было бы, если бы сюда сейчас вошла ваша невеста. Как ей объяснить? Что она подумает?
– Пожалуй, вы правы, – согласился Павлов.
– В нас всех сидит комплекс вины, а когда мы влюблены, то любая встреча на стороне, пусть самая невинная, расценивается нами как измена.
– Измена – это все-таки сильно сказано, – попытался возразить Андрей.
– В вашем случае – несомненно. Вам, наверное, хочется поговорить о ней. Ваши чувства сейчас обострены. Я, кстати, давно поняла, что я вовсе не в вашем вкусе. Расскажите, какая она, ваша избранница? Наверное, полная моя противоположность?