Ходячие библиотеки
Шрифт:
– Книги могут помогать через поколения, и моя работа в том, чтобы они пережили весь этот бардак и дожили до тех читателей…
– Держите руку вот так, я наложу вам шину. Не беспокойтесь, я очень хорошо…
– Да есть хоть что-то, что вы, по собственному мнению, плохо делаете?! – вспылила я, Майрот поднял на меня глаза, забыв закрыть рот, а потом приосанился и деловито сообщил:
– К вашему многоуважаемому сведению, воинственно-чернильная госпожа, я совершенно недопустимым образом выбираю охотников за книгами. Позор на меня за это! Позор!
– А вы сколько уже женаты? – поинтересовалась женщина с парасолькой.
– Вы
И он потерял сознание. Кровь тут залила все. Абсолютно все.
– …я очень хорошо оказываю первую помощь, – проговорил чуть ли не по слогам Майрот, и я поняла, что у него на руках сейчас может умереть механоид.
Парня, входившего в банду и укравшего книгу из библиотеки, я не жалела, но, как бы ни была я предвзята к нашему клиенту, последнее, чего мне хотелось, так это наградить его бессонными ночами и неискупимым чувством вины. Поэтому я присела над раненым и продолжила накладывать жгут, дав этим самым Майроту вектор приложения усилий, и он, к моему искреннему удивлению, действительно сносно справился.
– Кто-нибудь знает, который час? – спросил он во всеуслышание, но тут никто не помог, поэтому я придумала ему новое занятие:
– Проверь-ка сумку. Там может найтись что-то, останавливающее кровь, или обезболивающее, или еще что-нибудь…
– Здесь много всего, но почти ничего не подписано! – в отчаянии закричал он, выставляя из сумки один пузырек за другим. – Кроме… имени моей тетушки…
– Да подожди ты со своей тетушкой! Так… – Я сосредоточилась и закричала в пространство: – Здесь есть преподаватели медицины и химии?
Несколько фигур в старомодных медицинских кителях уже и без моих воплей спешили к нам. Оставалось надеяться, что они готовы консультировать Майрота до полной его победы над смертью. Ну… или найдут слова, чтобы его утешить.
Я отвлеклась, поискав глазами кого-то из уже знакомых мне приведений, и они оба откликнулись на мой молчаливый призыв. Я тихо сказала:
– Этому бедолаге нужно в больницу. Тут недалеко есть станционный городок со всей нужной инфраструктурой. Я могу дотащить его на закорках механических ботинок и вернуться к вам, чтобы решить…
– Мы все понимаем, – согласилась женщина с парасолькой, – но поезд дальше не идет. И пока вы не вернете наше сердце в работоспособное состояние, мы не откроем двери и не выпустим вас.
– Он умрет из-за вас! – повысила я голос, по-прежнему переживая только за своего спутника.
Есть те, кто должен убивать, и те, ради кого я убиваю и сражаюсь. Майрот, какую бы это во мне ни вызывало неохоту, точно из тех, ради кого другие сражаются с дикостью фронтира и страхом ненаступления будущего. Он тот парень, какими должны стать все, если у нас все выйдет как надо. Может, поэтому его общение с тетушкой и сошло на нет? Она просто почувствовала, что ее дело сделано? Что все, как и должно?
– Он умрет из-за вас, – уточнил положение дел призрак психолога. – Мы обещаем вас доставить, куда вы хотите, но и мы ждем от вас выполнения данного слова.
– Хочешь, чтобы мы вам ферзили? С чего это? Когда это мы задолжали? Из-за того, что мы живы? Что нам не наскучила наша жизнь настолько, чтобы бросаться под поезд?
– Из-за того, что вы допустили в этих краях разгул преступности, а значит, разгул отчаяния и неуверенности в завтрашнем
– Мы на фронтире! Если есть кто-то, кому хуже всех, – так это мы и есть!
– Ваш фронтир должен пролегать не на карте, а внутри чужих душ, – сказал убивший себя тихо и страшно старик, и я попятилась. – Там, далеко, нас ждет город, у него нет и не будет шанса выжить, если мы туда не доберемся. Вы имеете право убивать? Я имею его не меньше.
– И вас не смущает, кто станет вашими жертвами?
– Образование – это война, а на войне неизбежны потери. И да, я готов заморить вас здесь, как и всех, кто отказался помочь. Потому что мы здесь и сейчас воюем за будущее всего этого мира. Настоящее, непридуманное будущее. Воюем с вами, госпожа. Осталось решить: означает ли «с вами» то же самое, что и «против вас», или это синоним «плечом к плечу».
На нас налетел поезд. Призрак поезда. На этот раз я не пошевелилась, и он пронизал меня до костей, всю насквозь своими призрачными вагонами и колесами. Это война, мы все на фронтире, все как один. А когда меня миновал последний вагон, с него спрыгнул мужчина в длинном плаще и в шляпе. Он навел на меня пистолет.
– Ну здравствуй, сладенькая, – сказал он хрипло и перекинул сигаретку из одного уголка рта в другой. – Что, приползла наконец?
– Да чтоб тебя… – Мне ничего не оставалось, кроме как закурить, и я закурила. – Привет, мой ларр!
Хотя, казалось бы, и так…
Взросление чем-то напоминает прибывающий на станцию поезд. В одном вагоне едут вытянувшиеся за одно лето ноги, в другом – окончательный цвет глаз и так далее. Мои мозги ехали в самом последнем вагоне и дотащились уже тогда, когда, казалось, они вообще отцепились от состава. Это случилось на каторге.
Вообще, как уже говорила, на каторгу я залетала в жизни дважды. О первом разе уже рассказывала – меня забрали потому, что кто-то не умел достойно проигрывать. Там я прибивалась к абсолютно любой компании, проявлявшей хоть каплю дружелюбия, и когда меня бросали одну, сваливая всю вину за нарушенную дисциплину, ничему жизнь меня не учила, и я очень скоро прибивалась к следующей.
Когда же я отработала долг, меня отпустили домой. Совсем домой-домой, где меня еще более-менее помнили, я не сунулась, осев в одном из соседних поселений округа. И там я очень скоро попала под очередное дурное влияние.
Ну, точнее, мне это влияние на тот момент не показалось дурным, более того – в лице бегуна по кличке Кривой я нашла первого в своей жизни мужчину, не только не принявшегося меня использовать, но и еще чему-то попутно учившего.
Вообще, обычно бегуны имеют кличку, состоящую из прозвища и имени. Красный Тай, например, при жизни имел названого брата Зеленого Трува, и вместе они часто с переменным успехом сталкивались с Хищным Чонтаром. Но вот Кривой имени как будто бы не имел. И почему такого отличного стрелка называли Кривым, тоже никто не знал. Единственное понятное мне объяснение – чтобы не сталкиваться с ним и не вступать в конфликт, что мирные, что бегуны его обходили по большой кривой дуге.