Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд
Шрифт:
Шилф зашипел:
— Напрасные попытки, мягкотелые! Я вас прекрасно понял! Генерал О'Киек, я предлагаю заключить перемирие для того, чтобы вместе объединиться против общего врага!
— Да, черт возьми, я вне себя! Это смертельное оскорбление! Я хочу первым нанести удар этим негодяям!
— Подождите! — закричал Маньян. — Вы ничего не поняли!
— Я боюсь, что они все поняли, — сказал Ретиф и потянулся к панели управления. — Приготовьтесь к возмездию, мистер Маньян…
Маленький
Экраны вспыхнули и померкли. Катер задрожал и запрыгал, словно мячик.
Второй удар заставил его завертеться наподобие гальки, брошенной по поверхности воды.
— Ретиф, остановитесь! Мы несемся в направлении необитаемой планеты!
— завопил Маньян, с ужасом всматриваясь в передний экран, на котором был виден быстро приближающийся линкор гроуси.
— Мы пройдем под залпом, — огрызнулся Ретиф. — Держитесь покрепче.
— Может быть, они примут нашу капитуляцию, — проблеял Маньян. — Выбросьте что—нибудь наподобие белого флага!
— Я думаю, что это только даст им дополнительные возможности для прицеливания. — Ретиф резко повернул катер в сторону.
Трасса снарядов прошла рядом с катером.
Космобот нырнул под корму линкора гроуси.
— Смотрите! — заверещал Маньян, — показывая пальцем на экран, на котором виднелся зелено—голубой диск планеты. — Мы несемся прямо на Юдору.
— Если нам повезет, — согласился Ретиф.
Но в это время свист выходящего из кабины воздуха сделал их разговор невозможным.
3
Некоторое время ничего невозможно было услышать, кроме свиста выходящего из катера воздуха да звяканья горячего искореженного металла. В кабине Маньян тщетно пытался вырваться из помятого кресла.
Через разрыв оболочки было видно желтое солнце, освещающее дымящиеся обломки катера, расплющенные и покореженные платы приборов, вывернутых из панелей, пустое кресло пилота.
— Как хорошо, что вы так быстро очнулись, — сказал Ретиф.
Маньян повернулся всей свой раскалывающейся головой и увидел напарника, который заглядывал через открытый люк. Он казался невредимым, если не считать синяка на скуле и испачканной куртки.
— Воздух немного разрежен. Но количество кислорода вполне соответствует норме. Как вы себя чувствуете?
— Ужасно! — простонал Маньян. Он ослабил свои привязные ремни и через люк выбрался на землю, покрытую низкорослой травой цвета спелых персиков. Вокруг стояли высокие деревья с ребристыми красно—оранжевыми стволами. Они тянулись к бледному небу, украшенные массой губчатых, мандаринового цвета листьев. Несоответствие желтого, красного, янтарного цветов сияло в тени подобно мазкам флуоресцентной краски.
— Почему мы все еще живы? — с удивлением спросил
— Мы увернулись от нее, — успокоил его Ретиф. — Здесь было достаточно листвы и хватило мощности двигателей, чтобы смягчить нашу посадку.
— Где мы?
— На маленьком островке в северном полушарии, которое, должно быть, является единственной сушей на планете. Впрочем, это может быть и южным полушарием. Но я думаю назвать его все—таки северным.
— Ну, что же, давайте знакомиться с тем, что имеется, — вздохнул Маньян оглядываясь. — Где же они? Я предлагаю сдаться на милость Шилфа. Честно говоря, я не особенно доверяю этому О'Киеку. Что—то мне не нравится в его окулярах.
— Я боюсь, что мы не сможем сдаться немедленно, — сказал Ретиф. — Наши тюремщики еще не прибыли.
— Хм, несомненно, они предпримут не столь головокружительную посадку, как мы.
— С другой стороны, — задумчиво сказал Ретиф, — чего нам, собственно, здесь ждать?
— А что, есть какие—нибудь надежды на спасение?
— Не знаю, но я думаю, что они не станут утруждать себя двумя пленниками.
— Вы думаете, что Шилф, мой старый знакомый, с которым я выпил столько чашек кофе, пренебрежет нашими поисками? — нервно спросил Маньян.
— Вполне возможно.
— Ради бога, Ретиф, что же нам тогда делать? Как вы думаете, насколько далеко ближайшее поселение?
— Вообще—то, откровенно говоря, я не заметил по дороге сюда никаких признаков цивилизации. Ни городов, ни дорог, ни полей. Давайте попробуем послушать радио на длинных волнах.
Ретиф залез в катер и выдрал из приборной доски радиоприемник. Однако ничего не было слышно, кроме потрескивания разрядов. Он настроил приемник на частоту враждующих флотилий.
— Это более чем неосмотрительно! — раздался в динамиках резкий яростный голос Шилфа. — Вы позволили им уйти буквально из—под самого вашего носа!
— О, мое негодование! О, моя ярость! Черт! Боже! Я так страдаю! Это так ужасно!
— Ладно! — прошипел Шилф. — Эти проклятья нам не помогут. Если эти мягкотелые выживут и дадут знать, что мы обстреляли их скорлупку, то целый рой этих проклятых сил мирного урегулирования нападет на нас, как шмели!
— Ха—ха! Я смеюсь!! Вы — дурак! Живы? После такого падения?!. Это невозможно! Это ерунда!
— Заткнись, безумец! Подобно всем низким формам жизни, мягкотелые очень живучи. Я должен лично удостовериться в их гибели. Я должен опуститься на планету и посмотреть, не выжил ли кто—нибудь из них. Вы же пока что подержитесь где—нибудь неподалеку от планеты или же в нейтральной зоне.
— То есть оставить планету неохраняемой? Это забавно, боже мой! А если мне тоже хочется составить вам компанию?