Холли внутри шторма
Шрифт:
Так и случилось. Едва появившись на пороге, тетя Джулия закричала, указывая на миссис Милн:
— Ты! Чокнутая стерва! Немедленно отойди от моих девочек!
Лагуна с Мэлоди переглянулись, пораженные решительностью тетки-плаксы, а миссис Милн ответила насмешливо:
— Ого? Неужели тебе есть до них дело?
— Просто не лезь к ним никогда больше, — отрезала тетя, подошла к ним ближе и вдруг положила руки на их макушки. Тут даже у Лагуны, которая изо всех сил старалась сохранить невозмутимый вид, глаза стали квадратными. — Я так рада, что вы не такие
И тетя упала на свободный стул и громко, отчаянно зарыдала.
Потрясенные ее словами, Лагуна и Мэлоди молча на нее смотрели, не в силах утешить или что-то спросить.
Они всю жизнь слышали, что родились исчадиями ада. Что проклятые дети. Что от них сплошные несчастья.
Но никто и никогда не хвалил их.
— В таком случае, — миссис Милн тонко улыбнулась, — полагаю, мое гостеприимство отныне неуместно.
И она неспешно покинула пекарню.
— Во дела, — произнесла кудрявая пекарша. — Куда же вы, девочки, теперь пойдете?
— Со мной в пансион, — заявила тетя, утирая слезы. — Холл, конечно, занял какой-то странный мужик, но разве он может кого-то напугать?
— В Нью-Ньюлине, — вдруг вступила в разговор женщина, до этого молча наблюдавшая за происходящим из-за столика в углу, — есть один свободный дом, который могла бы занять эта семья.
Она была красивой и холодной, как Снежная королева.
— О чем ты говоришь, Камила? — спросила пекарша, как показалось Лагуне, с откровенной неприязнью.
— О хижине твоего деда.
— Но это же просто лачуга!
— А это, — Снежная королева кивнула на них с тетей, — просто какие-то незваные новички. Им что, нужно предоставить дворец?
— Лачуга нам прекрасно подойдет, — заявила тетя Джулия. — Мы сможем устроиться где угодно.
— Ну, не знаю, — пробормотала пекарша с сомнением.
— Просто передайте нам ключи и объясните, как туда добраться.
— Ключи? — она звонко рассмеялась. — Да бог с вами, Джулия, в наших краях только Милны и закрывают двери на замок. Пойдемте, я вам покажу эти развалины, а потом вы сами решите.
Тетя поднялась на ноги, с заботой подала им с Мэлоди их пальто, а потом мужественно улыбнулась.
— Ну, — воскликнула она преувеличенно бодро, — это же настоящее приключение, верно?
Лагуна еще раз посмотрела на Мэлоди, а Мэлоди — на Лагуну.
Они увидели в глазах друг друга одинаковые изумление и недоверие.
Ну ладно, молча решили между собой сестры, давай просто посмотрим, что будет дальше.
И они с готовностью надели пальто и обмотались шарфами.
Прежде чем покинуть пекарню, Лагуна оглянулась. Снежная королева удовлетворенно усмехалась, отпивая из плоской серебристой фляжки.
Холли проснулся оттого, что Тэсса с Фрэнком проснулись. Их дыхание изменилось, и в воздухе запахло
Сквозь ресницы Холли смотрел на то, как мозолистый большой палец Фрэнка рассеянно поглаживает шею Тэссы. Загорелое на загорелом, они всегда ему нравились вместе больше, чем по отдельности.
В них была драма, и накал, и даже немножко трагедии. Несовершенство, помноженное на несовершенство, рождало отчаянную надежду. Для гения, не готового впустить в свою жизнь что-то, помимо искусства, прикосновение к этой паре позволяло ощутить полноту жизни, ничего не теряя.
Вот почему Холли нравилась его роль созерцателя — он находился на безопасном расстоянии и в то же время так близко, что мог бы сейчас дотронуться до Тэссы, если бы захотел. Это было немного пугающе — прежде между ними находился холст или бумага, надежное забрало. Без карандаша в руке он чувствовал себя беззащитным.
Она чуть повернула голову, поймала его взгляд и залипла, зрачки в зрачки. Так плавно входят в море, погружаясь все глубже и глубже. Так насекомые запутываются в паутине. Так муха застывает в янтаре, как Тэсса залипла в Холли, а он в ней.
Неподвижность.
Тягучее ожидание.
Предвкушение.
Понимание.
Ее заводило, когда Холли смотрит, а Фрэнку каждый раз приходилось преодолевать смущение. То мгновение, когда он переламывал собственное внутреннее сопротивление, было по-особенному острым.
И его неловкость, и ее готовность запускали какой-то сложный химический процесс в голове Холли, заставляя каждый нерв вибрировать от напряжения.
И он терпеливо складывал в свою корзинку со впечатлениями и выражения их лиц, и бисеринки пота на коже, и тихие прерывистые выдохи. Яркими вспышками фиксировал в памяти стоп-кадры: губы Фрэнка на соске Тэссы, широкая ладонь на ее колене, ее позвонки, перекаты его мускулов, простынь, смятая в кулаке.
Бесценное.
Когда в доме ночуют пять человек, а ванных комнат всего две, то очередь неизбежна.
Вытираясь полотенцем, Тэсса твердо пообещала себе, что скоро отправит всех гостей по домам. Ей не нравилось, что замок на скале превратился в общежитие.
После душа она спустилась вниз, где Фрэнк не слишком ловко сооружал сэндвичи на завтрак. Холли что-то увлеченно рисовал здесь же, за столом, не обращая ни на кого внимания.
Эллиот и Вероника страдали от похмелья. Он — от эмоционального, она — от буквального.
Тэсса молча налила молоко в миску и отправилась к призраку Малькольма в башенку.
— Ну, рассказывайте, — потребовала она с порога, — что это вам в голову взбрело плести заговор вместе с пикси? С чего вдруг вы подсунули мне ту дьявольскую паутинку с эффектом внезапной влюбленности?
— Это не заговор, — оскорбленно ответил призрак, — это благодарность.
— То есть? — не поняла Тэсса.
— Так пикси говорят вам спасибо за удобный дом и молоко.
— Сводя с ума жителей деревни?