Хольмградская история 3
Шрифт:
– Посол Швеции принять просят - Хмыкнул я себе под нос, наблюдая перестроения в группе "гостей". Прям, плац-парад какой-то. Посмотрев на этот образчик придворной шагистики, я плюнул на все и, послав подальше этикеты с протоколами, шагнул навстречу вошедшим в зал представителям Руси.
– Эдмунд Станиславич, рад приветствовать вас на своей земле.
– Подойдя почти вплотную и, сбив тем самым отточенный "балет" свиты секретаря Государева кабинета, я кивнул Рейн-Виленскому, и протянул для пожатия руку.
– Здравствуйте, Виталий Родионович.
– Он ответил крепким рукопожатием, и тут же бросил короткий, но очень выразительный взгляд на какого-то свитского, забормотавшего о непозволительности нарушения
– Это барон Рунге из Министерства Двора. Честное слово, зануднейшая личность, но... как профессионал и знаток всех существующих правил этикета, геральдики и чиносчисления, незаменим. Еле выпросил его у министра.
– Возьму на должность, если обещается не попадаться мне на глаза.
– Тут же кивнул я.
– Договорились, для того и вез.
– На этот раз искренне и широко улыбнулся Рейн-Виленский и, помолчав, спросил...
– Ну что, у нас все получилось, а, князь? И закончилось вполне благополучно...
– Получилось. Еще как получилось.
– Ответил я.
– Осталось только датских послов дальним посылом подальше послать... Прошу прощения за каламбур, и вот тогда, можно будет точно сказать, что вся эта дурная интрига закончена...
– Пошлем, ваше сиятельство. Пошлем. Сегодня, завтра, ждите поддержку еще и от Свеаланда с Вендом. Бисмарк лично обещал прибыть, так что... умоем данов.
– Тоном сытого кота проговорил Рейн-Виленский и вдруг хитро сверкнул глазами.
– А я ведь, к вам не только со свитой приехал, Виталий Родионович... Загляните в соседнюю гостиную, Мстиславской, моих попутчиков обещал там устроить.
Я взглянул в глаза собеседника и, вновь наплевав на этикет, вихрем умчался из зала. Открыл дверь в гостиную и... сердце пропустило удар. Лада сидела на диванчике, держа на коленях сладко посапывавшую дочку, а рядом, привалившись к боку матери, дремал изрядно подросший сын. Жена открыла глаза... и я почувствовал, как падают поставленные Ольгой эмоциональные щиты, запершие мою тоску по семье...
На подгибающихся ногах, я неслышно подошел к молча смотрящей на меня Ладе и, стараясь не потревожить сон детей, крепко ее обнял. Зря старался, конечно, потому, как в следующую секунду почувствовал, что в меня вцепились сразу шесть рук, а по гостиной разнесся оглушающий радостный вопль Белянки и Родика... Вот теперь, действительно все... и хрен с ними, с данами. Пусть их Бисмарк с Рейн-Виленским "умывают", а я свое дело сделал...
Эпилог
Я взглянул на вытянувшегося у открытой двери дворецкого в безукоризненно черном сюртуке и белоснежных перчатках и, улыбнувшись, вышел на улицу, где меня уже ждал экипаж из Кремля. Конечно, Сварту далеко до лоска покойного ныне Грегуара, но у него есть одно неоспоримое преимущество: с отставным фельдфебелем я могу быть уверен, что в моем доме нет никаких французских ли, имперских или каких иных шпионов. А Грегуар? Ну что, Грегуар... собаке, собачья смерть.
Уже сидя на заднем сиденье черного "Консула", я машинально взглянул на свои затянутые в тонкую замшу перчаток руки и, на миг сжав их в кулаки, откинулся на высокую спинку мягкого дивана. Да, своего бывшего дворецкого, я удавил голыми руками, там, в подвале Роскилльской ратуши, вечером следующего дня, после встречи со своей семьей,. Грязная, вообще-то, история, и имеет лишь опосредованное отношение к той интриге, что провернула камарилья Рейн-Виленского для ликвидации изрядно опостылевшей всем участникам, проблемы каперства в Варяжском море... ну, и получения контроля над Зееландом, конечно.
А, ведь если бы не удивительное, иначе не скажешь, совпадение моей крови, с кровью рода Старицких, этой грандиозной аферы могло бы и не быть. Ну, вообще-то не только, тут еще сыграл роль врожденный авантюризм Телепнева и Рейн-Виленского,
Улыбнувшись при мысли, что этот чертов остров больше не имеет ко мне ни малейшего отношения, я облегченно вздохнул. Со времен нашего лихого наскока на Зееланд прошло уже пять лет, и два года минуло с того момента, как Государь удовлетворил прошение о включении Зееланда в состав Руси, а я никак не могу поверить, что этот геморрой остался позади... Сколько копий было сломано в сражении с упертыми бургомистрами, членами Законодательного Совета, сколько уговоров и сладких речей... Иногда, мне казалось, что здесь не поможет даже ощутимый перевес уездных голов - выходцев из Руси... Конечно, это было не так и, вздумай мы обойтись решением большинства, я все равно подал бы прошение, и Зееланд перешел бы под руку Государя, но... Важно, очень важно было проделать все так, чтобы решение это было одобрено Законодательным советом и Основой Ландтага, единогласно, чтобы не было ни единого намека на то, что не весь остров просится под крыло Руси, и следующие выборные и подумать не могли развернуть оглобли в обратную сторону. Справились, уговорили... И вот, уже два года я наслаждаюсь своей свободой от княжеской власти... и чертова барона Рунге, за три года моего правления умудрившегося напрочь вынести мне мозг своими протокольными штучками.
Мои размышления и воспоминания прервала остановка автомобиля. Как оказалось, мы уже миновали ворота кремля и привезший меня роскошный "Консул" остановился напротив второго малого подъезда дворца. Широкоплечий атаманец распахнул дверь авто, и я шагнул на высокое резное крыльцо. Кто-то скажет, что я и сам мог бы открыть дверь, но сей протокольный момент, в отличие от многих традиционных "реверансов" является частью системы безопасности, так что, проще подождать, пока охранник изобразит швейцара у дорогого отеля или ресторана, чем выпрыгнуть из машины самому, а потом долго подсчитывать дырки в собственном теле, проклиная тот день, когда на вооружение русской армии поступили скорострельные карабины, пули из которых выстреливаются таким же конструктом, что удерживает в воздухе новомодные летательные аппараты, развивающие просто-таки сумасшедшие скорости...
– Ваше сиятельство, следуйте за мной.
– Подскочивший ко мне в холле, слуга предупредительно принял у меня трость и пальто со шляпой, в которую я закинул перчатки и, не глядя, протянул руку с вещами куда-то в сторону. Тут же материализовавшийся рядом слуга чином пониже, забрал у проводника мои вещи и так же незаметно исчез. А мы двинулись в сторону широкой лестницы, ведущей на второй этаж дворца.
– Его сиятельство, князь Старицкий, к Государю.
– Провозгласил слуга, едва мы оказались в приемной личного кабинета Ингваря Святославича. Референт за огромным, но девственно чистым столом, кивнул и, поднявшись, отвесил короткий поклон.