Хольнов С.Ю. - Тоннель в подсознание, или уроки Силы
Шрифт:
Вот вам оперативный простор для целой серии экспериментов и тренировок. Причём, повторяю, тренируете вы вовсе не память, а свою способность проникать в подсознание.
Теперь обратимся к столь поразившему Кастанеду случаю с падающим листом. Коротко его напомню. Как-то осенью молодой антрополог беседовал с доном Хуаном на свежем воздухе. Неподалёку стояло какое-то дерево, кажется, тополь. Посмотрев на него ненароком, Кастанеда машинально отметил, что с дерева падает лист. Через некоторое время дон Хуан предложил своему ученику вновь взглянуть на тополь, и тот снова увидел лист, падающий с дерева. И затем каждый раз, когда Кастанеда бросал взгляд на заколдованный тополь, с него падал, и падал, и падал лист один и тот же.
А не кажется ли вам, что мы только что сообща раскрыли секрет этого колдовства? Наверное, вы и сами способны теперь проделать нечто подобное? Правда, чтобы научиться включать на полную мощность своё второе внимание, или память
А теперь вернёмся к принципиальной схеме сознания человеков мыслящих, которой я коснулся в предисловии. Итак, наш сознательный ум это аналог оперативной памяти компьютера, а подсознание — жёсткого диска, или «винчестера». Это просто и, как правило, возражений не вызывает. Зато следующая часть схемы имеет как своих горячих сторонников, так и ярых противников. Скажем так: все человеческие «винчестеры» соединены в огромную сеть, которую учёные мужи (Юнг, Вернадский и др.) назвали ноосферой, или коллективным бессознательным. Причём сеть эта состоит из множества «сайтов» эгрегоров, то есть однородных до некоторой степени групп людей, связанных верой, культурой, идейной общностью и т.п. В этом контексте наш ум «оперативка» не склад информации (или очень маленький склад), но скорее приёмное устройство, способное её считывать (увы, не в той степени, как нам бы хотелось!) либо с собственного жёсткого диска, либо даже напрямую в компьютерной сети. Кому-то, возможно, больше понравится сравнение ума с сепаратором, выделяющим из тёмной разреженной субстанции ноосферы сгустки мыслей и идей.
Как бы то ни было, но человек получил от природы право доступа (в основном, лишь номинальное) в эти области и стремится его реализовать. И вот, возникает драматический конфликт между нашим правом и положением, между нашими потенциальными и фактическими возможностями. Беда в том, что, посчитав интеллект лучшим своим инструментом (и, вообще, главным достоинством), принятия любых решений люди стараются использовать только его; ему же по совместительству достаются должности главнокомандующего телом и программиста психики. В общем, при помощи ума люди то и дело пытаются проникать в подсознание. Но такие попытки заранее обречены на провал, поскольку изначально абсурдны: пребывая в привычной психической позиции «включённого» интеллекта (у толтеков в первом внимании), мы не можем задействовать подсознание, или второе внимание, и наоборот. Так уж мы устроены: когда «включается» одна область психики, автоматически выключается другая.
Для внедрения в подсознание некоторых относительно несложных установок и последующей их реализации мы предложили (в предыдущих книгах) использовать метод самокодирования, базирующийся на состоянии безмыслия, на состоянии пустоты. Однако его возможности ограниченны. С помощью самокодирования (в предложенной версии) мы получаем доступ лишь в некоторые, не столь и глубокие области психики, ведающие преимущественно нашими двигательными функциями и кое-какими психическими реакциями. Полная позиция отрешённости, тем более, состояние безмолвия, которое мы рассмотрим в следующей главе (состояние дхйяна в восточных мистических традициях; у толтеков же состояние повышенного осознания), позволяют нам «задействовать» более глубокие слои психики, которые, с одной стороны, сильнее влияют на психофизические процессы, протекающие в нашем организме, а с другой, уже имеют выход в ноосферу.
Итак, мы подробно рассмотрели два совмещающихся психических настроя (отрешённости и охотника), которые соответствуют трём настроениям сталкинга у толтеков безжалостности, хитрости и мягкости. Остаётся ещё одно, последнее настроение сталкинга, твёрдость, которое я называю состоянием (настроем) непреклонности или волей к перемене. Попробуем разобраться, что же это такое. Наверное, многие из вас замечали, что после длительного созерцания чего-либо потом это что-то может непроизвольно возникать у нас перед глазами. К примеру, летним погожим деньком вы собирали в лесу ягоды или грибы. И вот, улёгшись вечером в постель, вы закрываете глаза, и перед вашим внутренним взором отчётливо всплывают эти самые ягоды или грибы, и никак вам от них не отвязаться. Бывало такое? Видимо, бывало. Так что же это? В данном случае нам нет нужды детально рассматривать психофизический механизм подобных явлений, ссылаясь на сетчатку глаза и нервные рецепторы. Достаточно и того, что сказали бы по этому поводу толтеки. А именно: пристальное созерцание ягод породило несгибаемое намерение их видеть. И в тот момент, когда вы готовитесь уснуть (а ваш сознательный ум, или внутренний диалог, успокаивается, то есть вы приближаетесь к состоянию пустоты), ваше намерение реализуется в виде картинок перед внутренним взором. Обратите внимание на то обстоятельство, что подобные вещи случаются сами собою, помимо вашей сознательной воли. А иначе и быть не может. По определению толтеков, намерение это сила, противоположная воле. Первое изменяет настройку восприятия, или нашу психическую позицию, в то время как воля, напротив, её фиксирует. Вспомните наше определение воли, которая есть сила, цементирующая
Между прочим, в повседневной жизни, в быту мы то и дело используем волю к перемене, или намерение, нисколько о том не задумываясь. К примеру, попробуйте для себя разобраться, каким образом вы говорите. Допустим, вам требуется подобрать некое слово, обозначающее определённое явление. За долю мгновения вы как бы отправляете в своё сознание запрос на это слово в виде стремления его найти; при этом вы нимало не сомневаетесь, что оно будет вам «предоставлено». И действительно, как по волшебству, тёмные глубины сознания выдают вам нужное слово. Но происходит это, так сказать, на поверхности вашей психики, то есть в привычной для вас психической позиции, в которой вы постоянно пребываете в этом мире.
Ну, а полная позиция бесстрастия, открывающая человеку мыслящему доступ в немыслимые психические области (в переносном и в буквальном смысле), разумеется, для большинства из нас представляется чем-то, вроде дебрей Амазонии. Так вот, третья её составляющая, настрой непреклонности, или боля к перемене, с одной стороны, определяет то, что мы намерены из подсознания извлечь, а с другой, как раз и доставляет нас в нужную его область, трансформируя наше итоговое психическое состояние.
Не могу однозначно порекомендовать, каким именно способом следует порождать в себе волю к перемене для тех или иных целей. Намекну лишь, что сама по себе она сродни абсолютной убеждённости, вере. (Той самой, что некогда позволяла первохристианским подвижникам в буквальном смысле сдвигать горы.) И если, реализовав в себе одновременно оба настроя, что описаны в этой главе (позиции бесстрастия и охотника), вы будете непреклонно созерцать результат, к которому стремитесь, то разовьете в подсознании нужную установку. Но нацеливаться следует именно на результат, причём на максимальный (о чём подробно рассказано в «Психодинамике колдовства»).
Механизм подключения воли к перемене, третьей составляющей полной позиции бесстрастия (у толтеков — твёрдости, четвёртого настроения сталкнига) можно схематично очертить так. Предварительно породив в себе неколебимую внутреннюю убеждённость в том, что требующееся вам изменение неизбежно, вы отказываетесь от каких-либо усилий, связанных с интеллектом, и спокойно подкарауливаете нужный настрой. И, когда он приходит (а это обязательно произойдёт, если вы не позволите вмешаться разуму), вы просто его ловите, а всё остальное уже случается само собой.
Навсегда усвойте следующее: волшебный механизм подсознания может включаться лишь при том условии, что нам не приходится думать. На практике это выглядит так: вы просто знаете (не размышляя о том!), что нечто случится. И тогда оно действительно случается. Когда же вы пытаетесь совершить некое психическое действие (скажем, повлиять на чьё-то подсознание) при помощи ума, провал неизбежен. Это очень просто.
С другой стороны, в ряде случаев именно ум оберегает наше подсознание от нежелательных посягательств извне. Можно даже сказать, что сознательная часть психики нередко выступает в роли щита, заслоняющего наше подсознание. Вспомним историю с доньей Соледад и её полом, покрытым глиняными плитками с таинственным узором, которую поведал Кастанеда во «Втором кольце силы». Согласно плану Соледад, узорчатый пол должен был «захватить» второе внимание (или подсознание) Карлоса и лишить его психической силы. Этого не произошло лишь потому, что Кастанеда принялся с интересом разглядывать глиняные плитки, слагающие пол, то есть «включил» своё первое внимание, или сознание, интеллект. В итоге агрессия мексиканской ведьмы провалилась, и Соледад потом горько посетовала на Карлоса за его привычку всё анализировать, всюду совать нос и расставлять логические точки над «i».
Нечто подобное бывало, наверное, с каждым. Допустим, осенним вечером вы беседуете с друзьями в уютной комнате. Точнее, вы-то преимущественно молчите — вам хорошо и так. Потому что в этой компании (а может, в этой комнате или в этот вечер) вдруг накатило на вас что-то особенное, какой-то странный настрой «серебристого» цвета. Вам не то что говорить не хочется даже шевелиться. И вдруг ваш взгляд «цепляется» за какой-то ромбик на обоях, который что-то вам напомнил. На что же он похож? И вы снова начинаете думать, разглядывать рисунки на стенах, на ковре. Вот как! Оказывается, не ваше состояние было серебристым; это общий тон обоев. Кстати, о чём они толкуют, ваши приятели? «Несусветная чушь!» Включился интеллект, и ваше недавнее лирическое настроение мгновенно испарилось.