Холодные деньки
Шрифт:
— Гарри, ты сейчас подвергаешься серьёзному давлению. Оно может… изменить тебя. Я не виню тебя за то, что ты боишься.
— Я держу Зимнего Рыцаря в себе под контролем.
— Зимнего Рыцаря, Мэб, да что угодно, — сказала она так, будто это всё были рутинные неприятности. — Все эти магические штуки, с которыми ты имеешь дело, тут не при чём. Я говорю о Мэгги.
— Ох, — вымолвил я.
— Думаю, Томасу потребуется не меньше десяти минут на то, чтобы заправить катер, — сказала она. — Он ушёл около пяти минут назад. Что даёт тебе пять минут,
Я безучастно смотрел на неё, мои плечи поникли. Я слишком долго не спал. Я хотел найти где-нибудь славную кровать и с головой забраться под одеяло.
— Я не… Чего ты ждёшь от меня? Что я должен сделать?
Она подошла ближе и взяла меня за руку.
— Поговори со мной. Почему ты не идёшь увидеться с Мэгги?
Я опустил голову и расслабил пальцы в её руке.
— Я не могу. Просто не могу.
— Почему?
Я попытался ответить и не смог. Я покачал головой.
Кэррин шагнула ещё ближе ко мне и взяла в свои руки и вторую мою ладонь.
— Я здесь, — сказала она.
— Что если… — прошептал я. — Что если… она помнит?
— Помнит что?
— Она была там, — ответил я. — Она была там, когда я перерезал горло её матери. Я не знаю, была ли она в сознании, видела ли… но что, если да? Я уже тысячу раз проигрывал этот сценарий у себя в голове — она видит меня и начинает кричать или плакать…
Я пожал плечами:
— Это было бы… тяжело.
— А знаешь, что будет ещё тяжелее? — тихо спросила Кэррин.
— Что?
— Не знать, — она мягко сжала мои руки. — Оставить дыру в жизни этой маленькой девочки. Она твоя дочь, Гарри. И другого папы у неё не будет.
— Да, но если я появлюсь, и она вспомнит меня, то я уже не её отец. А её отец-чудовищный злодей. Дарт Дрезден.
— Она узнает тебя лучше, — сказала Мёрфи. — В конечном счёте. Если ты постараешься.
— Ты не понимаешь, — сказал я. — Я не могу… Я не могу сделать что-то, что может причинить ей боль. Просто не могу. Я едва знаю эту маленькую девочку… но она моя. Да я лучше разнесу себе сковородой обе коленные чашечки, чем причиню ей хоть толику боли.
— Боль проходит, — сказала Кэррин. — Если ты поразмыслишь над этим…
— Ты так и не поняла, — почти прорычал я. — Она — моя кровь, Кэррин. Она моя. Здесь не о чем размышлять. Она — моя маленькая девочка. Я не смогу снова смотреть на то, как ей больно…
Я внезапно замер с открытым ртом.
Адские колокола, да как я мог не понять того, что пытались сказать мне Матери?
Я не вынес бы вида своего ребёнка, испытывающего боль.
И, может быть, в этом я был не одинок.
— Звёзды и камни, — выдохнул я. — Так вот, что здесь происходит.
Кэррин заморгала, глядя на меня:
— Извини?
Я продолжил размышлять об этом, следуя за логикой:
— Вот почему Мэб послала меня убить Мэйв. Она такая же, как
— Но что? — спросила Кэррин.
— Мэйв всё ещё её маленькая девочка, — негромко произнёс я. — Мэб не человек, но во всех сидхе есть… следы влияния людей. Мать Зима назвала Мэб романтичной. Думаю, именно поэтому. Мать Лето всё говорила и говорила о том, как люди оказывают влияние на сидхе. Так вот о чём всё это было.
— Я не понимаю, — сказала Кэррин.
— Мэб любит свою дочь, — упростил я. — Она не станет убивать Мэйв, потому что любит её.
Я горько рассмеялся:
— В этом даже есть своего рода симметрия, которую так любят фэйре. Я убил прошлую Летнюю Леди. Сам Бог велел, чтобы Зимняя Леди погибла от той же руки.
Мысли бежали вместе с речью, и я умолк, чтобы осознать — то, что подсказывали мои инстинкты, или может, моё сердце, было правдой. Если Мэб не собиралась уничтожить мир, если её не захватил противник, тогда кто-то другой лгал мне. Кто-то, кто не должен лгать.
— Ладно, — сказала Кэррин, — Если не Мэб, то кто собирается устроить этот магический ритуал для апокалипсиса?
Я продолжал следовать логике и похолодел внутри:
— О. О,Боже. Всё это время.
Я направился к двери.
— Иные. В конце концов, это всё Иные. Нам нужно идти. Прямо сейчас.
— Гарри, — окликнула Кэррин.
Я обернулся.
— Почему бы тебе не объяснить…? — она нахмурилась. — Ты мне не доверяешь. И ты будешь держать меня поблизости, как и других.
Я опустил взгляд.
— Не принимай близко к сердцу. Сейчас я не доверяю даже себе.
Она покачала головой:
— Вот она, твоя благодарность.
— Сейчас Хеллоуин, — сказал я, — ночь, когда каждый кажется тем, кем он не является.
Я повернулся к двери:
— Но скоро я начну срывать маски. И мы оба увидим, кто где стоит. Идём.
Глава 40
Выйдя наружу, я перекинулся парой слов с Тук-Туком, и к тому времени, как Монстромобиль выкатился с парковки, нас окружал крошечный и незаметный глазу эскорт, готовый прогнать любого вражеского шпиона, посланного следить за нами. Я, разумеется, понимал, что внимания вражеских представителей Маленького Народца нам не избежать, но в данном случае, когда важно соблюдать скрытность, все средства хороши.
Когда Кэррин вновь увидела раскраску машины, она закатила глаза и отказалась от поездки. Она проследовала за нами на своем Харлее. Молли поехала со мной, устроив у себя на коленях рюкзак с дробовиком. Молли была из тех, кто верит, что будущее можно улучшить, таская всё необходимое с собой в рюкзаке. Сегодня он выглядел особенно полным.
Пока я вёл, всякий раз, когда я использовал сцепление или давил на тормоз, жжение в голени под бинтами, намотанными Баттерсом, усиливалось. Остальная часть ноги тоже покалывала и зудела, но, по крайней мере, рана не кровоточила сквозь повязку.