Холодные песни

Костюкевич Дмитрий Геннадьевич

– Когда у нас маленький появится, я тоже такой стану? – спросила Катя.

– Если пошла в мать, – пошутил Игорь, но она обиделась:

– Мы давно о детях не мечтали. Ты не мечтал!

– Я занимался ремонтом.

– Игорь!

– Сегодня как раз думал о новом матрасе на полу спальни. Есть в этом что-то самурайское, походное, да?

– А кровать когда привезут?

– Обещали в конце недели. Но ты не сказала, что думаешь о матрасе. Не возбуждает?

– Ты мне все настроение испортил.

– Чем? Детьми, которых у нас нет?

– Будешь так говорить, то и…

– Все, замолчал…

Ну Кать, ты что? Ну, иди сюда… вот…

Потекли-побежали дни.

Новоселы обживались, обрастали вещами. Игорь купил картину на кухню: спелый очищенный гранат. Кресло-мешок в зал. Несколько книг, чтобы разбавить пустоту книжной полки. Икеевский торшер. Привезли кровать, собрав которую, Игорь тут же заскучал по спартанскому матрасу, по их первой ночи в новой квартире: смуглая кожа Кати блестела капельками пота, пахла вином, а по высокому потолку, просочившись сквозь жалюзи, скользили полосы холодного желтоватого света от проезжающих под окном машин.

Перед сном они часто слышали за стеной неясные голоса соседей и додумывали, о чем те говорят:

– И откуда у молодых деньги на три комнаты?

– Бродят в своих хоромах, зовут друг друга. Ау! Ау!

– Еще и не расписаны небось. Живут во грехе.

– Катя, заканчивай…

Игорь проектировал охранно-пожарные сигнализации в небольшой конторе. Работа ему нравилась, директор был нормальный компанейский мужик, который всегда пойдет навстречу. Катя вела бухгалтерию в IT-компании и часто задерживалась допоздна.

Соседи принялись за старое.

Сначала в глаза бросился их почтовый ящик, в один из дней лишившийся дверцы. В металлическом нутре скапливались рекламные листовки. Секция зияла выбитым зубом, мозолила глаза. Игорь не понимал такого наплевательского отношения. В собственной квартире его бесил каждый недочет, любая проявившаяся мелочь: скол штукатурки на оконном откосе, потек краски возле розетки – Игорь сразу их устранял. А здесь, у всех на виду… Да поставьте вы новую дверцу, не позорьтесь перед соседями!

Потом в тамбуре появился новый мусор. Рваный полиэтиленовый пакет с грязными тряпками, коробками, носками, бутылками из-под бытовой химии, книгами (больше всего Игоря расстроили книги: что, трудно в библиотеку сдать, в букинистический?). Сваленный грудой старый ковер. Сломанная картинная рама. Ржавая этажерка для ванной с пластмассовым поездом на верхней полке.

– Если увидишь соседей, – Катя кивнула на завал, – скажи, чтобы убрали.

– Сама скажи.

– Ты раньше возвращаешься. Тебе что, стыдно сказать? В говне лучше жить?

– Ты в тамбуре живешь?

– Только не надо. Я эти вопросы буду решать?

В тот день… Игорь кругами ходил по кухне, репетируя разговор. Катя принимала душ. Игорь вышел на лоджию. Если встретит соседей – мамашу или папашу (не с дочкой же такие вопросы решать:

еще подумают, что предъявляет через ребенка), то скажет: «Извините, вы не могли бы убрать вещи из тамбура?» А мамаша ответит: «Они вам мешают?» А он скажет: «Неприятно, знаете ли, через свалку идти. К тому же от них плохо пахнет». А она ответит… что-нибудь обидное, выставит его склочником… Нет, скорее всего, все пройдет гладко, соседи не станут ерепениться – пообещают убрать.

Соседская дочка гуляла на детской площадке, обустроенной на крыше подземного паркинга. Девочка лет десяти, уже заметные округлости под майкой, дреды, очки а-ля «Леон». Слонялась по площадке с телефоном, игнорируя других детей. Вдруг задрала голову и посмотрела на окна. Он спрятался, будто совершил что-то постыдное.

Игорь проверил собранный воздуховод, включил вытяжку – и цементную пыль из шахты выдуло на подвесные кухонные шкафы. Да что такое! Слишком мощная вытяжка? Нет обратной тяги?

Он приоткрыл окна на микропроветривание, после чего залез на стул и приложил лист писчей бумаги к вентиляционной решетке. Лист прилип. Значит, каналы не засорены. Надо удлинить воздуховод и затолкать поглубже в шахту, чтобы втягиваемый воздух не отражался от ее стенки.

Игорь снял решетку и сунул руку в отверстие. Нащупал арматурину. Вот уроды! Строители забыли отрезать штырь, который торчал на половину ширины канала. Игорь приуныл. Намаялся, собирая из пластиковых труб и фитингов жесткую змейку воздуховода, но как втиснуть ее голову в узкую шахту с арматурным зубом? Теперь что, не пользоваться дорогущей вытяжкой, для красоты висеть будет?

Коллеги по офису подсказали решение: гибкий алюминиевый воздуховод. Игорь даже рассмеялся. И как сам не додумался! Купил в строительном гипермаркете алюминиевую гофру, приплюснул выходной конец наподобие пылесосного сопла, запихнул в канал, щелкнул переключателем – никакой пыли!

В ванной и туалете вентиляция была проходной: воздух из туалета попадал через окошко в ванную, в которой Игорь установил решетку с канальным вентилятором. Вентилятор первое время пугал Катю: начинал мерно гудеть и крутиться без электрического стимула; в шахте чудился шуршаще-скребущий звук. «Сквозняки», – успокаивал Игорь без пяти минут невесту.

Груда мусора в тамбуре продолжала расти. Наглость соседей изводила Игоря.

А если записку написать? «Уберите мусор», нет, «Уберите, пожалуйста, мусор», надо быть вежливым. Но как-то неправильно, опять попахивает трусостью. Подумают, что испугался в глаза сказать, отписался… Хотя… Через пять дней ведь отпуск, они с Катей махнут в Питер, оставив записку с вежливыми соседскими «пожалуйста» и «заранее спасибо», вернутся – а мусора нет. У Игоря как-то сразу отлегло от сердца. Захотелось позвонить Кате, рассказать, но он одернул себя – велика радость.