Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры
Шрифт:
«К Егорову, Виноградову и Василенко применены меры физического воздействия, усилены допросы их, особенно о связях с иностранными разведками […] Подобраны и уже использованы в деле два работника, могущие выполнять специальные задания (применять физические наказания) в отношении особо важных и особо опасных преступников» [595] .
Добытые в результате жестоких пыток «признания» Сталин вскоре пустил в ход. 1 декабря 1952 года на заседание Президиума ЦК КПСС были вынесены вопросы «о вредительстве в лечебном деле» и «информация о положении в МГБ СССР». Некоторые подробности о нем известны благодаря записям в дневнике В. А. Малышева, присутствовавшего на этом заседании. Основными объектами атак Сталина были «евреи-националисты» и МГБ, что полностью соответствовало изначальной сталинской идее о взаимосвязи между «врачами-вредителями» и «заговорщиками» в органах госбезопасности. В сталинском выступлении получил отражение и еще один элемент его схемы о заговоре — связь врачей и арестованных чекистов с иностранными разведками. Наконец, в качестве средства исправления положения Сталин выдвинул традиционный рецепт: усиление партийного контроля над органами госбезопасности. Сталин говорил:
595
Лубянка. Сталин и МГБ. С. 522–523.
«Любой еврей-националист, это агент американской] разведки. Евреи-наци[онали]сты считают, что их нацию спасли США (там
Среди врачей много евреев-националистов. Неблагополучно в ГПУ (Главное политическое управление, так Сталин называл МГБ. — Авт.). Притупилась бдительность. Они сами признались, что сидят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ […] Надо создать некие формы контроля и проверки. Оживить первичн[ные] партийные организации (ячейки). Ячейки поют дифирамбы руководству МГБ […] Отчет областного руководства (областных управлений МГБ. — Авт.) перед обкомами. Контроль со стороны ЦК за работой МГБ. Лень, разложение глубоко коснулись МГБ» [596] .
596
Источник. 1997. № 5. С. 140–141.
По результатам обсуждения на заседании 1 декабря было решено уже к 4 декабря подготовить проект резолюции [597] . Сталин явно спешил, и поэтому сроки на этот раз были точно выдержаны. Уже 4 декабря на новом заседании Президиума ЦК постановление «О положении в МГБ» было принято. Оно предусматривало переход к «активным наступательным действиям» в разведывательной работе и усиление контроля партийных органов над МГБ. Теоретическим обоснованием позволительности любых средств в деятельности МГБ был следующий, несомненно, сталинский тезис: «Многие чекисты прикрываются […] гнилыми и вредными рассуждениями о якобы несовместимости с марксизмом-ленинизмом диверсий и террора против классовых врагов. Эти горе-чекисты скатились с позиций революционного марксизма-ленинизма на позиции буржуазного либерализма и пацифизма» [598] . Общие констатации об активизации деятельности МГБ сопровождались реорганизацией этого ведомства, в частности, созданием Главного разведывательного управления [599] . Выступая на заседании комиссии по организации ГРУ МГБ Сталин вновь повторил свои мысли о беспощадности борьбы с врагом: «Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец» [600] .
597
Петров Н. Первый председатель КГБ Иван Серов. С. 124.
598
Там же.
599
Там же. С. 115–116, 120–125; Лубянка. Сталин и МГБ. С. 465–471.
600
Источник. 2001. № 5. С. 132.
Одним из пунктов постановления «О положении в МГБ» от 4 декабря было поручение «распутать до конца преступления участников террористической группы врачей Лечсанупра, найти главных виновников и организаторов проводившихся ими злодеяний», а также в короткий срок завершить «дело о вредительской работе Абакумова». Это означало, что Сталин не удовлетворен полученными «показаниями» и требует продолжения репрессий. Такие директивы придали новый импульс арестам, продолжавшимся практически до смерти вождя.
Как и на октябрьском пленуме 1952 года, когда Сталин публично заклеймил Молотова и Микояна, на декабрьском заседании Президиума ЦК он вывел информацию о «деле врачей» за рамки ближнего круга [601] . Следующим шагом было расширение кампании до уровня массовой. Ее организация была поручена четырем руководящим работникам. Первые двое, М. А. Суслов и Н. А. Михайлов, были секретарями ЦК, другие, Д. И. Чесноков и Д. Т. Шепилов, осенью 1952 года заняли особое положение в советских средствах массовой информации, причем последний в качестве главного редактора партийной газеты «Правда» [602] . О степени важности этих лиц говорит то, что первые трое в октябре 1952 года стали полноправными членами Президиума ЦК КПСС.
601
На заседании Президиума 1–4 декабря присутствовали 32 члена Президиума ЦК (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 433–434).
602
М. А. Суслов был секретарем ЦК, ответственным за идеологию с 1947 г. Н. А. Михайлов, 14 лет работавший первым секретарем ЦК ВЛКСМ, в октябре 1952 г. был назначен заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС. Д. И. Чесноков, главный редактор журнала «Вопросы философии» в 1952 г. получил должности главного редактора журнала «Коммунист» и заведующего отделом философии и правовых наук и высших учебных заведений ЦК. О назначении Д. И. Шепилова главным редактором «Правды» см.: Шепилов Д. И. Воспоминания // Вопросы истории. 1998. № 7. С. 33–34.
Манипулируя идеологическим аппаратом, Сталин, что было типично для него, действовал методами нажима и стравливания чиновников между собой. 24 декабря 1952 года в «Правде» вышла статья об ошибках бывшего заместителя Агитпропа П. Н. Федосеева, подписанная Сусловым, но подготовленная по заказу Сталина и им же отредактированная [603] . Обвинения против Федосеева были крайне расплывчатыми. Однако они послужили предлогом для того, чтобы впервые целиком опубликовать постановление Политбюро «О журнале “Большевик”» от 13 июля 1949 года, восходящее ко времени разгрома «ленинградцев» [604] . Один из пунктов этого постановления содержал взыскание Шепилову, занимавшему в 1949 году пост заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК. Ему было указано на плохой контроль за деятельностью журнала «Большевик», который допустил многие ошибки, и главную — «угодническое восхваление книжки Н. Вознесенского “Военная экономика СССР в период Отечественной войны”». Кроме того «грубой ошибкой» Шепилова была названа рекомендация книги Вознесенского в качестве учебника для работы с секретарями райкомов и пропагандистами. Атака на Федосеева и Шепилова, несомненно, повысили напряжение в идеологическом аппарате до уровня, необходимого для активного проведения последней идеологической кампании Сталина.
603
Федосеев критиковался за свои статьи в газете «Известия», вышедшие в начале этого месяца. Версия письма, подписанного Сусловым, от 23 декабря со сталинской правкой сохранилась в фонде Сталина (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 205. Л. 173–180).
О вовлеченности Сталина в это дело свидетельствует также наличие в его фонде варианта покаянного ответа Федосеева от 31 декабря (Там же. Л. 171–172). Измененная версия этого письма была опубликована в «Правде» 2 января 1953 г.
604
Федосеев,
9 января 1953 года Бюро Президиума ЦК утвердило продиктованный Сталиным проект сообщения ТАСС об аресте группы «врачей вредителей» [605] . В документе говорилось, что органами государственной безопасности была раскрыта «террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». В нем яркими красками описывались «преступления» «врачей-убийц», «извергов человеческого рода», служивших «международной еврейской буржуазно-националистической организации “Джойнт”», американской и английской разведке. Их обвиняли в умерщвлении Жданова и Щербакова, попытках подрыва здоровья ряда советских военачальников, не удавшихся только из-за ареста [606] . Решив не ограничиваться только публикацией хроники ТАСС, Сталин дал указание Шепилову написать передовую для «Правды». Получив текст от Шепилова 10 января, Сталин серьезно отредактировал его [607] . Поправки Сталина, а также сам текст статьи, в который попали ряд положений из хроники ТАСС, показывали, что у вождя сохранилась приверженность к формулировкам периода террора 1930-х годов. Такие ярлыки, как «враги народа», «шайка врачей-отравителей», «террористы», «лазутчики» переполняли материал. В статье делались прямые отсылки к процессам 1930-х годов, на которых судили врачей, также якобы отравивших несколько советских вождей.
605
Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. С. 94.
606
РГАСПИ. Ф 558. Оп. И. Д. 157. Л. 29–33; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 396–397. Документ был написан Маленковым и отредактирован Сталиным.
607
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 157. Л. 9-14; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 392–396.
Во главу угла вновь была поставлена теория обострения борьбы по мере успехов социализма. Статья призывала к бдительности и напоминала, что в стране существует большое количество «скрытых врагов», поддерживаемых империалистическим миром.
Публикация передовой и сообщения ТАСС на страницах газет 13 января 1953 года была сигналом для значительной идеологической кампании. В стране росли антисемитские настроения и истерия борьбы с «врагами». Широко распространялись слухи о возможных погромах и депортациях еврейского населения. В последующие десятилетия эти слухи трансформировались в теорию о подготовке Сталиным показательного процесса против врачей и депортаций евреев из западных промышленных городов в особые поселения в Биробиджане по образцу выселения во время войны кавказских народов [608] . Открытие архивов не подтвердило эти гипотезы. Несмотря на активные поиски, подогреваемые общественным интересом, не удалось обнаружить никаких, даже косвенных документальных свидетельств, о подготовке таких акций. Учитывая, что речь идет о сложных и масштабных операциях, предполагающих привлечение огромных сил и средств, отсутствие каких-либо следов их подготовки в огромных документальных комплексах различных ведомств можно считать доказательством отсутствия самой подготовки [609] . Более того, ряд обнаруженных фактов доказывает, что Сталин не был готов заходить слишком далеко в кампании, поднятой «делом врачей». Сначала, в конце января 1953 года он приказал подготовить письмо известных советских граждан-евреев с осуждением «врачей-убийц», чтобы смягчить политическое последствия кампании и продемонстрировать разницу между «еврейскими буржуазными националистами» и большинством «честных еврейских тружеников». Некоторое время спустя это письмо было отвергнуто Сталиным как слишком резкое. Новый вариант, подготовленный 20 февраля, отличался сравнительной умеренностью, изъятием откровенно погромных формулировок и «сочувствием» к «жизненным интересам евреев» [610] . В «деле врачей», как отмечает один из наиболее компетентных исследователей этой проблемы, «у полностью изжившей себя сталинской диктатуры хватило пороху только на устрашающую увертюру» [611] .
608
Сторонники этой версии утверждают, что Сталиным была создана комиссия по депортации евреев под руководством Суслова, что Чесноков написал специальную брошюру о необходимости депортации, которая была напечатан миллионным тиражом и ждала своего часа для распространения, что в Биробиджане уже строились бараки, что уже были подготовлены списки на выселение. Ни одно из этих утверждений не находит каких-либо подтверждений.
609
Подробный разбор эволюции теории депортации евреев и ее современного состояния см.: Костырченко Г. В. Сталин против «космополитов». С. 329–380.
610
Там же. С. 273–275,364-374.
611
Костырченко Г. В. Сталин против «космополитов». С. 282.
На краю. Сталин и последняя «пятерка»
Уже будучи больным, с лета 1952 года Сталин все чаще позволял себе вспышки раздражительности и гнева и все меньше следовал каким-либо самоограничениям. Публично унижая Молотова и Микояна, произнося откровенные речи против «евреев-националистов» на официальном заседании Президиума ЦК, требуя крови и жестокого искоренения врагов, Сталин пугал своих соратников. Не сдерживая себя и не соблюдая обычной осторожности и скрытности в грязных делах, Сталин в присутствии членов высшего руководства делал накачки министру госбезопасности Игнатьеву. Как вспоминал Хрущев, «разговаривает по телефону в нашем присутствии, выходит из себя, орет, угрожает, что он его сотрет в порошок. Он требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы» [612] .
612
Хрущев Н. С. Воспоминания. Т. 2. С. 93.
Отношения Сталина с соратниками были такими, что не допускали и намека на малейшую оппозицию воле вождя. Залогом этого был, прежде всего, контроль Сталина над органами госбезопасности. Тем не менее Сталин все больше ощущал тяготы возраста и упадок сил. Все большее количество обязанностей и функций Сталин вынужденно перекладывал на соратников. 10 ноября 1952 года Бюро Президиума ЦК постановило: «председательствование на заседаниях Бюро Президиума и Президиума ЦК КПСС в случае отсутствия тов. Сталина возложить поочередно на тт. Маленкова, Хрущева, Булганина», и поручить этим троим «рассмотрение и решение текущих вопросов» [613] . Таким образом «тройка» получила права оперативного руководства партийным аппаратом, где она вряд ли встречала какую-либо конкуренцию со стороны новых выдвиженцев.
613
АП РФ. Ф. 3. Оп. 22. Д. 12. Л. 68; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 100.