Холодок
Шрифт:
Небольшая каморка с голыми каменными стенами и каменным же полом, на который были небрежно брошены набитый чем-то комковатым тюфяк и лохмотья, призванные заменять одеяло. Низенький, грубо склоченный столик. Всё. М-да, негусто.
Окно, кстати, в моей камере было, и даже довольно большое и не забранное решёткой. При желании я мог бы даже протиснуться в него. Я подошёл к окну и разглядел далеко внизу суетящуюся столицу. Ого. Похоже, я на самом верху высоченной башни, неудивительно, что мои тюремщики так бранились. А если попробовать вылезти? Нет, летать
Я подошёл к окну поближе и попытался влезть на подоконник. Ага, сейчас. Меня словно током шарахнуло – заклятья на окошечке стояли не слабые – теперь понятно, почему нет решёток. Дух из меня чуть не вышибло, и некоторое время я корчился на полу, шипя от боли. И постепенно во мне нарастал… нет, не страх. Страх куда-то исчез на пару с инстинктом самосохранения, во мне нарастало желание удрать отсюда… Антошка… Наверняка он за меня переживает, но… во время нашего разговора с Муриком я заставил мьяли поклясться, что он в точности сделает всё именно так, как я сказал. И он сделал. И вообще – Талисман почти собран, осталось только достать Циферблат. Так что всё было не зря. И я не собираюсь себя хоронить. Я не сдамся. И если Рах-мат думает, что сможет так легко и просто подложить меня под Правителя или под его ненормального сыночка – то пусть обломается. Я так просто не дамся.
Но чёрт… Как же хочется пить. Уже хочется. Сволочь Рах-мат сделал всё, чтобы отрезать меня от моей магии – вон какие заклятья наложены на эту камеру. И даже поить вволю запретил. Блин… Да в такой обстановке я через несколько дней могу совсем обессилеть – берите тогда меня тёпленьким. Но ладно. Я подумаю об этом завтра.
И, рухнув на комковатый тюфяк, я вырубился почти мгновенно. И сон на этот раз был не того сорта, что может утешить несчастного узника. А разбудил меня бесцеремонный пинок:
– Эй, тварь! Жрать будешь?
Я открыл глаза и увидел здоровенного мужика в серой мешковато сидящей одежде. Он улыбался улыбкой маньяка и показывал мне на столик, на котором дымилась миска с какой-то жидкой размазнёй и лежали четыре лепёшки, которые явно кто-то пытался съесть до меня, но не преуспел. А ещё на столике стоял небольшой кувшин с водой. С водой!
Я торопливо вскочил и сделал несколько жадных глотков, опростав кувшин почти наполовину.
Тюремщик дебильно хохотнул:
– Ты бы не торопился, тварёныш! Это всё тебе на целый день – и вода, и еда. Я лишний раз ноги ломать, поднимаясь на эту верхотуру не собираюсь! Однако, какой тебе почёт, синекожая гадина – принц и то этажом ниже сидит!
Принц? Это он о ком? Сначала я удивился, но потом вспомнил про Кара-сура, которого заботливый папенька велел заточить в башню духов навечно. М-да, надеюсь, что у него апартаменты покомфортабельнее, чем у меня…
С этими мыслями я мило улыбнулся тюремщику, поблагодарил его за заботу и вкусный завтрак, чем он был немало ошарашен – похоже, все местные сидельцы его только проклинали, давая лишний повод поиздеваться. Ну, нет, мы пойдём другим путём. Если я хочу покинуть это место живым и в здравом рассудке – охрану сердить крайне нежелательно. Пусть лучше считают меня
Я сгрёб со стола миску и попробовал кашу. Такие изыски, как ложка, тут не полагались, да и ни к чему они были. Кашу спокойно можно было пить, как суп, про такую бабушка, папина мама, говорила: «Крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой». Но я мужественно сделал несколько глотков, стараясь не морщиться от омерзительного вкуса, и сказал:
– Чудно. Просто выше всяких похвал. Боюсь, что на таких харчах я растолстею раньше времени.
Тюремщик на этот раз одобрительно гыкнул, беззлобно ткнул меня в бок и покинул камеру. Но тут же влетел в неё снова, пятясь задом и кланяясь:
– Ваше Высочество! Ваше Вы…
На пороге стоял… вот принесла нелёгкая – принц Кай-сур. Вот же зараза! Такой и в Сибири всю каторгу испортить способен! А я только начал находить общий язык с местным населением…
========== Глава 32. Башня Духов(продолжение) ==========
На пороге стоял… вот принесла нелёгкая – принц Кай-сур. Вот же зараза! Такой и в Сибири всю каторгу испортить способен! А я только начал находить общий язык с местным населением…
Принц и бровью не повёл на угодливые трепыхания тюремщика – аристократ, бля! Только когда тот стал явно его раздражать своими поклонами, Кай-сур ледяным тоном произнёс:
– Пшёл вон!
– Но Ваше Высочество! – нашёл в себе силы возразить серый от страха тюремщик. – Не положено! А вдруг энтот синий тварёныш Вашему Высочеству чего-нибудь навредить удумает?
– Не удумает, - тем же скучающе-аристократическим тоном, - во-первых – здесь заклятья. Во-вторых – я тоже кое-что могу. А в-третьих – куда он денется, если мне навредит? А за покушение на Наследника Правителя полагаются пытки перед четвертованием. Так что – пшёл вон! Хотя… Принеси мне кресло – тут и сесть-то некуда.
Тюремщик помчался быстрее лани исполнять поручение, а принц прислонился к косяку двери и стал сверлить меня пристальным немигающим взглядом. Словно змея, право слово. Я постарался принять вид независимый и гордый и спокойно уселся на свой тюфяк. Видывали мы и не такое. Понты – наше всё.
Тюремщик управился на удивление быстро, притащив вполне приличное деревянное кресло, обитое весёленькой жёлтой материей в голубой цветочек. Принц кивком поблагодарил тюремщика и сказал:
– Более я в вашем присутствии не нуждаюсь, любезный. Понадобитесь – позову.
Тюремщик, кланяясь и пятясь, покинул моё «роскошное» обиталище, и дверь захлопнулась. Кай-сур уселся в кресло, закинул ногу на ногу… тут мне некстати вспомнилась Шерон Стоун в «Основном инстинкте», и я чуть не заржал, но потом пригорюнился – всё-таки положение у меня не самое весёлое и злить принца мне не с руки. Пока что.
Кай-сур некоторое время помолчал, а потом неинформативно поинтересовался:
– Ну?
– Не запряг ещё, чтобы нукать, - мой язык отреагировал раньше головы и не смог не выдать колкость. Ой-ой-ой. Сдержаннее надо быть.