Холокост и православная церковь

Шкаровский Михаил Витальевич

Управлявший евлогианскими приходами в Германии архимандрит Иоанн (Шаховской)¹⁴⁷ никогда не скрывал своего крайне негативного отношения к антисемитизму нацистской идеологии и политики. Аналогичная характеристика правомерна и в отношении его прихожан. Уже на второй год пребывания нацистов у власти архимандрит Иоанн дал на него пастырский ответ, опубликовав в 1934 г. в Берлине брошюру «Иудейство и Церковь», где рассказал о несовместимости националистической религии и расизма с христианской верой¹⁴⁸.

В послевоенных воспоминаниях в то время уже архиепископ Сан-Францисский Иоанн о своей позиции в связи с преследованиями евреев, к сожалению, писал немного и скромно: «Сколько людей оказывало по деревням и городам бескорыстную помощь несчастным людям… Как сейчас вижу одну глухую, средних лет, еврейку с аппаратом на ухе, странствующую из дома в дом. Ей давали приют христиане.

Это было одно из ужасных апокалиптических видений тех лет — люди с желтой звездой Давида, обреченные на заклание. Вспоминаю совершенный мною тайный постриг над одной еврейкой-христианкой, моей духовной дочерью, рабой Божьей Елизаветой, получившей вызов из гестапо. В значении этого вызова мы не сомневались. Благословляя ее на мученичество, я дал ей новое имя, Михаилы, в честь архангела Михаила, вождя еврейского народа… Конечно, как и всем, пришлось мне в те дни в гестапо подтверждать документами свое “арийское происхождение” и говорить о своих убеждениях и о вере Церкви… Однажды следователь, допрашивавший меня, зная, что я принимаю в лоно Церкви всякого человека, без различия расы, спросил меня: “Ну а если бы Литвинов¹⁴⁹ захотел креститься (Литвинов в те годы был в Германии персонификацией того, что называлось “иудобольшевизмом”) — вы бы его тоже крестили?” — “Конечно, — ответил я, — если бы Литвинов покаялся и захотел жить во Христе, Церковь приняла бы его наравне со всеми”»¹⁵⁰.

В июле 1938 г. гестапо впервые поставило вопрос о высылке архимандрита Иоанна из страны. В соответствующем письме в Рейхсминистерство церковных дел от 27 июля подчеркивалось: «Иоанн особенно в последнее время снова вносит беспокойство в среду здешней русской эмиграции своими подчеркнуто дружественными евреям проповедями и высказываниями и сознательно пытается помешать усилиям антибольшевистски настроенных групп эмигрантов… Вследствие своей дружеской расположенности к евреям он уже много лет подвергается резкой критике национально-мыслящих русских эмигрантов». В целом же гестапо рассматривало отца Иоанна как «яркого представителя враждебного Германии и масонского церковного направления парижского епископа Евлогия»¹⁵¹.

Министерство церковных дел исходило из своих собственных планов проведения унификации русской православной общины в Германии и включения евлогианских приходов по возможности мирными средствами в Берлинскую и Германскую епархию Русской Православной Церкви за границей. Поэтому оно предложило гестапо «наблюдать за развитием дела Шаховского», не прибегая к высылке. Неудачей закончилась и попытка гестапо второй раз поставить вопрос об удалении из страны архимандрита Иоанна и других евлогианских священников в июле 1939 г. Высылке помешало заключение 3 ноября 1939 г. компромиссного соглашения, по которому евлогианские приходы должны были войти в епархию Берлинскую и Германскую, но признавалась и их принадлежность к юрисдикции митрополита Евлогия. Однако и в дальнейшем архимандрит Иоанн подвергался различным преследованиям. В 1941 г. было запрещено издание его миссионерского журнала «За Церковь», в январе 1943 г. гестапо произвело обыск на квартире и книжном складе архимандрита. Бумаги и письма отца Иоанна оказались конфискованы, а сам он после многочасового допроса был вынужден дать подписку о невыезде из Берлина¹⁵².

Особенно активно проявило свою позицию по отношению к Холокосту евлогианское духовенство в оккупированной нацистами Франции. Близкие к митрополиту Евлогию люди так характеризовали его настроение в дни оккупации Парижа: «В эти дни Владыка сумрачен, озабочен и печален. Когда говорим о том, что кругом творится, он морщится и начинает волноваться: “Насильники, насильники… и что они с евреями делают!” А в одном из своих писем 26 октября 1944 г. митрополит писал: “.. будучи убежденным националистом, т. е. верным и преданным сыном своего народа, я, конечно, совершенно отвергаю тот звериный национализм, который проявляют теперь немцы по отношению к евреям, равно, как будучи православным, я чужд религиозного фанатизма… Выше всего чту свободу во Христе”»¹⁵³.

Позицию Владыки разделяли почти все представители евлоги-анского духовенства. Особенно хорошо известен подвиг монахини Марии (Скобцовой, Кузьминой-Караваевой). Ее имя увековечено мемориальным деревом, посаженным в аллее «Праведников народов мира» при иерусалимском Мемориальном центре памяти жертв Шоа (Холокоста) и институте Яд Вашем в Израиле.

Будущая монахиня Елизавета Юрьевна Скобцова (урожденная Пиленко, в первом замужестве Кузьмина-Караваева) родилась 8 декабря 1891 г. в Риге в семье крымского помещика и агронома — директора Никитского ботанического сада. Сначала она училась в Ялте, затем, с 1906 г., в частной гимназии Таганцевой в Санкт-Петербурге, по окончании которой поступила на философское

отделение высших Бестужевских курсов, также была вольнослушательницей Санкт-Петербургской Духовной академии. В 1910 г. Е.Ю. Пиленко вышла замуж за члена партии эсеров Д.В. Кузьмина-Караваева, ставшего впоследствии в эмиграции католическим священником. С этого времени она писала стихи и участвовала в литературной и художественной жизни Петербурга: посещала «башню» В. Иванова и кружок А. Блока, с которым дружила и состояла долгие годы в переписке. В 1912 г. Елизавета Юрьевна издала свой первый сборник стихов «Скифские черепки», в 1913 г. поселилась в семейном имении в Анапе (Крым), где продолжала писать стихотворения, став известной русской поэтессой Серебряного века. В начале 1918 г. она стала городским головой Анапы, летом в Москве участвовала на стороне эсеров в восстании против большевиков, в марте 1919 г. была арестована на Юге белыми войсками и приговорена к кратковременному заключению. В 1920 г. Елизавета Юрьевна вместе с семьей эмигрировала через Тифлис в Константинополь, а оттуда в Сербию, при этом в Константинополе после развода второй раз вышла замуж — за Д.Е. Скобцова. В январе 1924 г. она поселилась с семьей в Париже, училась в Свято-Сергиевском богословском институте, долгое время была активным членом Русского студенческого христианского движения (РСХД), участницей его первых съездов, с 1927 г. — кандидатом в члены совета движения и с 1930 г. — секретарем РСХД во французской провинции.

Еще в 1926 г., после смерти дочери Анастасии, Елизавета Юрьевна приняла решение стать монахиней. 7 марта 1932 г. Е.Ю. Скобцова получила церковный развод и в том же месяце, 16 марта, была пострижена в монашество с именем Мария митрополитом Евлогием в храме Свято-Сергиевского подворья. В Париже тогда не было православных монастырей, и она стала «монахиней в миру». Ее духовником, «руководителем, другом, отцом» стал протоиерей Сергий Булгаков¹⁵⁴. Труды и проповеди

этого знаменитого богослова и пастыря вдохновили мать Марию на занятия иконописью, в том числе иконами-вышивками¹. Осенью 1932 г. монахиня устроила общежитие для одиноких женщин.

верситета (1906–1910), член Московского религиозно-философского общества (1905), член II Государственной Думы (1906). 21 сентября 1912 г. защитил докторскую диссертацию в Московском университете на тему «Философии хозяйства», профессор Московского университета (1917–1918), член Всероссийского Поместного Собора в Москве по избранию от Таврической епархии (1917–1918), с 8 декабря 1917 г. член Высшего Церковного Совета при Патриархе Тихоне. 10 июня 1918 г. рукоположен во диакона, 11 июня 1918 г. рукоположен во священника в Москве. Вскоре поселился в Крыму, профессор политической экономии и богословия в Симферопольском университете (1918–1919), помощник настоятеля Ялтинского собора (1920–1922). 27 ноября 1922 г. выслан из России в Константинополь, 12 июня 1923 г. поселился в Праге, 8 мая

1923 г. приписан сверх штата к причту русского Свято-Николаевского храма в Праге, профессор по кафедре канонического права и богословия русского юридического факультета в Праге (1924–1925), с 31 января

1924 г. — основатель и духовный руководитель братства Святой Софии. В июле 1925 г. поселился в Париже, член Комитета по сооружению Свято-Сергиевского подворья в Париже (1925), помощник наместника храма Сергиевского подворья в Париже (1925–1944), профессор Свято-Сергиевского богословского института по кафедре догматического богословия (1925–1944), с 9 октября 1925 по 13 июля 1944 г. — декан Свято-Сергиевского института, участник 1-го Международного общеправославного съезда богословов в Афинах (1938), с 25 января 1943 г. — митрофорный протоиерей, с 14 июня 1943 г. — почетный доктор церковных наук Свято-Сергиевского института, участник многих съездов РСХД, с 1928 г. — вице-председатель Англо-православного Содружества Св. Альбания и преп. Сергия. Автор многочисленных книг и статей. Скончался 13 июля 1944 г. в Париже.

¹ Нивъер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920–1995: Биографический справочник. М. — Париж, 2007. С. 311–312; Протоиерей Сергий (Гаккель). Мать Мария (1891–1945). Париж, 1980; Кривошеин И. А. Мать Мария (Скобцова) (К 25-летию со дня кончины) И ЖМП. 1970. № 5; Линик Ю.В. Мать Мария // Вестник Русского христианского движения (Вестник РХД). 1991. № 161; Varau L. Mere Marie (1891–1945). Saint-Petersbourg — Paris — Ravensbruck. Paris, 2000; Шполянский M. О братолюбии. К вопросу о предстоящей канонизации матери Марии (Скобцовой) И Вестник РСХД. 2004. № 187.