Холокост и православная церковь

Шкаровский Михаил Витальевич

Вскоре после крещения И.И. Фондаминский с язвой желудка попал в лагерный лазарет, и монахиня Мария (Скобцова) добилась свидания со своим другом и соратником с довоенных времен. Он исхудал настолько, что шутливо сравнил себя с Махатмой Ганди. Работники «Православного Дела» и русские социалисты — участники движения Сопротивления продумали и подготовили побег Ильи Фондаминского через «свободную» зону на юге Франции в США, но его мучил вопрос, как совместить переход в Православие с преданностью еврейскому народу. И после долгих раздумий И.И. Фондаминский решил отказаться от побега и сознательно принять мученическую смерть за веру, по-христиански разделив участь других узников-евреев —

своих родных по плоти братьев. В письме матери Марии он сообщил: «Пусть мои друзья обо мне не беспокоятся. Скажите всем, что мне очень хорошо. Я совсем счастлив. Никогда не думал, что столько радости в Боге». Потрясенная его решением мать Мария сказала: «Из такого теста святые делаются»¹⁷⁶.

В начале 1942 г. вместе с другими евреями Илья Фондаминский был депортирован нацистами в пересыльный лагерь Драней в северном предместье Парижа, а затем в концлагерь Освенцим (Аушвиц), где и погиб. Об обстоятельствах его смерти сведения расходятся. В Париже прошел слух, что в Аушвице он вступился за избиваемого еврея и был насмерть забит нацистами¹⁷⁷. После войны правительство Франции сообщило родным, что И.И. Фондаминский мученически погиб 19 ноября 1942 г. в газовой камере¹⁷⁸.

«Сама смерть Фондаминского была одновременно и смертью борца-революционера, и смертью христианского мученика, безропотно и бесстрашно предстоящего перед палачами», — писал В.С. Варшавский¹⁷⁹. Русский эмигрантский писатель Аминад Шпо-лянский (Дон-Аминадо) признавал: «Но превыше всех путей был для него путь религиозного устремления, путь поздно обретенной веры, тяжкое и мучительное восхождение на гору Фаворскую, вершины которой открылись ему уже в концентрационном лагере Компьена и в предсмертном бреду в немецкой газовой камере»¹⁸⁰.

Религиозный философ Г.П. Федотов видел главное значение своего соратника в том, что «ему выпало на долю, как задача жизни, перебросить мост от революционного народничества к христианству… Он, действительно, был праведником и в христианском, и в светском смысле слова; умер мучеником. Правда, шансов на канонизацию у него, еврея и социалиста-революционера, не много… В лице И.И. Фондаминского русское народничество заплатило Церкви с лихвой свой исторический долг»¹⁸¹ (правда, в отношении канонизации Ильи Исидоровича Федотов оказался неправ). В Париже в 1949 г. Общество друзей матери Марии, публикуя ее посмертный сборник «Стихи», посвятило его памяти И.И. Фондаминского.

В Освенциме также погибли доставленные из Шталага-122 в 1942 г. российские эмигранты-евреи: художник и хореограф Давид Брайнин, пейзажист Абрам Берлин и виолончелист С. Шварц, в 1943 г. — художники Альберт Вейнбаум и Савелий Шлейфер, не ранее 1943 г. — Яков Готко, не ранее 1944 г. — Юлиус Гордон, спасавший еврейских детей во Франции и пойманный нацистами при переправке их в Швейцарию. К.В. Мочульский вышел из Шталага-122 с обострением туберкулеза горла, который в 1948 г. свел его в могилу¹⁸².

Заключенный в Шталаге-122 преподаватель Свято-Сергиевского богословского института (с 1926 г.), ближайший ученик и сотрудник декана института протоиерея Сергия Булгакова, профессор Лев Александрович Зандер остался жив. Он активно участвовал в лагерной церковной жизни, и впоследствии, в память об этом заключении, «возложил терновый венок, сплетенный из колючей проволоки и воскресавший видение двойной ограды Компьенско-го, да и других бесчисленных лагерей зарубежья и самой России, в приходской церкви отца Константина [Замбржицкого]»¹⁸³.

Среди

заключенных Шталага-122 оказался известный общественно-политический деятель Игорь Александрович Кривошеин (родной брат известного архиерея Русской Православной Церкви архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия)¹⁸⁴, сыгравший затем видную роль в спасении евреев. Через шесть недель, в конце июля, благодаря хлопотам парижских друзей он был освобожден и в сентябре 1941 г. вместе со своей женой, а также монахиней Марией (Скобцовой), С.Ф. Штерном, Р.С. Клячкиным и отцом Димитрием Клепининым организовал негласный комитет по оказанию помощи нуждающимся, в первую очередь заключенным лагеря Компьень. Сотрудники комитета добывали документы, организовали сбор и доставку сотен посылок заключенным в лагеря от имени лурмельской церкви (так называемую «фабрику посылок»), давали пищу всем, кому требовалась помощь. Продуктовые посылки передавались в лагерь с декабря 1941 по март 1942 г. и спасли многих узников, в том числе русских евреев, от голодной смерти. Один из заключенных, Джордж Веллере, впоследствии засвидетельствовал это. 26 марта 1942 г. отец Д. Клепинин выдал на имя супруги Веллерса удостоверение о том, что она якобы является членом православной общины при церкви Покрова Пресвятой Богородицы. В своих воспоминаниях Д. Веллере позднее писал: «Поэтому я, моя жена и наши дети избежали депортации»¹⁸⁵.

С марта 1941 г. во Франции начали проводить антиеврейские акции. 4 июля 1941 г. вышел указ Гитлера об обязательном ношении евреями на груди желтой шестиконечной звезды. В этот день мать Мария написала стихотворение «Два треугольника — звезда, щит праотца, царя Давида», которое быстро разошлось среди русских эмигрантов и французов в многочисленных рукописных копиях. В Париже евреи должны были носить отличительный знак — желтую звезду Давида с марта 1942 г. По этому поводу мать Мария, с самого начала считавшая, что гонение на евреев — бремя общее для всех, по воспоминаниям К. Мочульского, говорила: «Нет еврейского вопроса, есть христианский вопрос. Неужели Вам непонятно, что борьба идет против христианства? Если бы мы были настоящими христианами, мы бы все надели звезды. Теперь наступило время исповедничества»¹⁸⁶.

Эти новые требования, вставшие перед христианством в период гонений на евреев, мать Мария осмыслила в пьесах-мистериях «Солдаты» и «Семь чаш», а также в ряде других произведений. Основным их стрежнем были мысли о сораспятии сейчас Спасителя со своим народом, открывающим новые горизонты в общении сестер — ветхозаветной и новозаветной Церквей. Во второй половине 1941 г. монахиня написала в оккупированном Париже большую неопубликованную статью «Размышления о судьбах Европы и Азии», в которой подвергла нацизм резкой и беспощадной критике, и, в частности, назвала Гитлера «безумцем, параноиком, место которого в палате сумасшедшего дома, который нуждается в смирительной рубахе, в пробковой комнате, чтобы его звериный вой не потрясал вселенной»¹⁸⁷.

В июне 1942 г. было подписано секретное постановление о депортации ста тысяч французских евреев в германские лагеря уничтожения и в ночь с 15 на 16 июля в Париже были произведены их массовые аресты (всего около 13 тысяч). Большую часть из них — 6900 человек (в том числе примерно 4 тысячи детей) загнали на парижский зимний велодром Велъ д’Ивер, где пять суток держали почти без еды и воды. Детей отделили от родителей, лишив их тем самым всякой заботы. Прямо с велодрома людей отправляли в концлагерь уничтожения Освенцим (Аушвиц).