HOMO FABER
Шрифт:
«Не ради ли меня тут эко-помещение сделали? — пронеслась в голове мысль, когда я заметил свежесть и новизну стройматериала, бросающуюся в глаза. — Заботливая какая кровавая гебня».
Отдышавшись, я несколько раз ударил в дверь кулаком, отметив, что под досками отзывается металлическая поверхность:
— Эй, я пришёл в себя! Дайте одежду и воды!
Подождал с минуту, прислушался, но реакции на стук не услышал.
— Уроды! — я ещё раз ударил по доскам кулаком, на этот раз вложив все доступные сейчас мне силы, и поковылял на прежнее место, к стене напротив выхода из камеры. Там с облегчением растянулся на полу, свернувшись
«Наконец-то».
Вставать не хотелось, но надо. Едва сдерживая стон, я сел, согнул колени и обнял их руками, положив сверху подбородок. Без штанов… да что там — без трусов я испытывал сильный дискомфорт. Усугубляло это и общее недомогание организма. Хотя, или мне кажется, или в самом деле стало чуть-чуть легче.
Наблюдали за мной долго, либо так долго тянулось ожидание. Непроизвольно меня стала бить дрожь, несмотря на то, что температура была в камере комфортная.
Я боялся.
Страх липкими пальцами залез мне в голову и оттуда расходился по всему ослабленному организму.
«Вот она — первая встреча с теми, кого ты так боялся до этого. И судя по номеру отеля и сервису в нём — тут со мной цацкаться не желают и сразу расставили все точки над 'и», — подумал я, едва не клацая зубами. Хорошо, что сидел, в противном случае мог позорно свалиться на пол от трясучки в ногах.
Наконец, заслонка на «глазке» вновь щёлкнула, закрывшись. Следом залязгал замок и засов на двери, и через несколько секунд она распахнулась, впустив в камеру двух мужчин в обычной гражданской одежде. Один был в тёмных брюках и светлой рубашке с закатанными до локтей рукавами, второй был одет в тёмно-серую «двойку». Кто в паре старший было понятно с первого взгляда — «двоечник». Он и старше спутника, взгляд умнее, костюм сидит отлично. Второй гость всего лишь играет роль подстраховки, телохранителя. Об этом говорят его габариты, которыми он ничуть не уступает мне, а ещё перебитый нос, тяжёлый настороженный взгляд и поза, из которой он готов буквально взорваться серией ударов.
— Здравствуйте, герр Макаров, — на чистом русском языке обратился ко мне мужчина в костюме. — Прошу простить за окружающую обстановку, но это вынужденная и временная мера, уже сегодня вас переведут в достойные вас апартаменты. Позвольте представиться — Карл Штайн. Герр Макаров?
Я испытал сильнейший шок.
«Герр, мать его, герр… герр… долбаные фашисты… я в немецком плену…бля!», — билась в голове только одна эта мысль.
— Герр Макаров, вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? — вновь задал вопрос мужчина. И я краем сознания уловил в его голосе неподдельную обеспокоенность.
— На букву Хэ и это слово не — хорошо, — произнёс я, придя в себя.
— Шутите? — широко улыбнулся тот. — Это хорошо, это очень хорошо. Значит, идёте на поправку.
— Что со мной и где я?
— Вы в Австрии, в загородном имении фона Лохоузена. Что же до самочувствия, то это последствия приёма, э-э, некоторых лекарственных препаратов. За это я искренне прошу прощения у вас от лица всей нашей службы.
— Какой службы?
Мужчина моргнул, на мгновение на его лице отобразилось сильнейшее удивление, словно, я знал или должен был догадаться сам.
«Выходит, этот Лох… Лохмузен, блин, известная личность», — подумал я и предположил. — Гестапо?
В
— Вы и в самом деле плохо себя чувствуете, раз сравнили Абвер с этими сумасшедшими костоломами, — покачал головой собеседник, потом повернулся к двери и громко произнёс. — Воды и одежду!
Через полминуты в камеру вошёл ещё один человек в гражданском, который держал в одной руке вешалку с чем-то похожим на пижаму или робу заключённого, только не полосатую и без номерка, а в другой графин с водой, на горлышко которого был надет обычный стакан.
Сам я одеться не смог и здоровяку пришлось в этом деле помогать мне. Утолил жажду самостоятельно, хотя тремор был такой, что треть воды из стакана я пролил. После этого меня на инвалидной каталке доставили до новой комнаты, в которой имелась и кровать, и стул, и маленький санузел в каморке за дверью, оборудованный ванной на витых ножках и с высокой спинкой, унитазом и умывальником на стене. Горячая вода в кране стала приятным бонусом.
«Чёрт, как же я по всему этому соскучился, — блаженно подумал я, набирая в пригоршню воду и умывая лицо. Самочувствие и настроение улучшались семимильными шагами. Даже то, что попал в плен к немцам, перестало так сильно беспокоить. — Дайте мне несколько дней, чтобы вернуть силы, и я тут такового вам нарисую — одними испачканными штанами не отделаетесь!», — злорадно подумал я.
На два дня про меня, словно бы, забыли. Двое мужчин приносили мне подносы с едой, забирали грязную посуду, но не пытались разговорить. Вообще вели себя, как немые.
На третий день ко мне пришёл опять Карл Штайн.
— Добрый день, герр Макаров, — улыбнулся он. — Вижу, что вам стало лучше по здоровому цвету вашего лица.
— Здравствуйте, — буркнул я. — Что вам от меня надо?
— Вас! — сказал, как припечатал он. — Ваши знания, навыки, ваши вещи!
— Да ну? — криво ухмыльнулся я.
— Не смейтесь, Виктор… я же могу так вас называть?
— Называйте, — махнул я рукой.
— Отлично! — обрадовался он, будто выиграл лотерею. — Давайте поговорим?
— Угу.
Тот несколько секунд смотрел мне в глаза, потом заговорил:
— Думаю, сотрудник с вашей должностью должен понимать, что его игра проиграна. Ммм… хотя… а она точно ваша? Я про должность и звание. Например в Москве даже не знали ни о каком лейтенанте энквэдэ с фамилией Макаров, пока не получили от него крайне ценные сведения. Выходит, порученец Берии — это ложь?
— Кто знает, — пожал я плечами. — Может, ложь, может, игра.
В голове роились тысячи мыслей, идей, попыток нащупать то русло разговора, которое «и нашим, и вашим», что даст мне время для действия. Больше всего меня беспокоил тот факт, что мои вещи попали в руки врага. И то, что Карл свободно рассказал о документах, которые я передал, о моём «липовом» статусе. Не могло командование СССР не засекретить всё обо мне, после того, что я для них сделал. Выходит, немецкий «крот» сидит очень высоко. Хотя, могло так быть, что во время суматошной шумихи, когда пытались узнать хоть что-то про «лейтенанта НКВД Макарова, личного порученца наркома внутренних дел Берии», шпионы ею заинтересовались и сумели разнюхать суть, с чем она связана, пока компетентные органы не прикрыли крышечку, распахнутую из-за спешки.