Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса
Шрифт:
— Мне надо лечь, — сказал Сервантес.
— О комедии вы говорите в высшей степени некомично, — заметил Уил. — Вы не создали ни Гамлета, ни Фальстафа. — Но эти имена ничего не говорили Сервантесу, страдавшем, от мигрени, бывшему рабу на галерах, долго ожидавшему выкупа родным королевством, а затем принужденного возвращать заплаченные за себя деньги с ростовщическими процентами.
— Я видел ваши пьесы, — сказал дон Мануэль, — и прочел «Дон Кихота». Простите ли вы меня, если я скажу, что лучше? Вам не хватает полноты Сервантеса. Он лучше знает жизнь и обладает властью над словом, чтобы передать
— Я лишь зарабатывал себе на хлеб. Искусство — не что иное, как средство к существованию. Сервантес может быть втрое более великим, мне-то какая разница?! Я же ни на что не претендую.
— Ах, нет, претендуете.
Уил обиженно посмотрел на дона Мануэля, затем с опаской на Сервантеса, который при этом взвыл от боли.
— Идите, идите, — сказал Сервантес, — вам не следовало приходить.
— Меня пригласили. Но я уйду.
— Надо перенести эту раскалывающуюся голову в темную спальню. Допивайте вино и уходите.
— Вина не было, допивать нечего.
— Причастие без вина и без хлеба[106], — пробормотал Сервантес и, пошатываясь, побрел из гостиной. Уил и дон Мануэль переглянулись. Уил пожал плечами, оба они вышли на темную улицу и направились в сторону постоялого двора, где остановились актеры. Луны не было, только звезды сияли.
— Можно прочесть его книгу, пока мы здесь? — спросил Уил.
— Для этого надо в достаточной степени овладеть испанским.
— Многое будет зависеть от того, сколько времени уйдет на заключение вечного мира.
— Могу перевести вам отдельные места, чтобы дать представление о качестве целого.
— Можно переделать его книгу в пьесу?
— Нет. Она очень велика, это одно из ее достоинств. Такое долгое путешествие не уложить в два часа, отпущенные вам на сцене.
Уил горестно вздохнул.
— Краткость — в природе сценической пьесы. В книге есть поэзия?
— Он ведет повествование просто, без затей. У него нет вашего дара острого и живого, но сжатого изложения. Но он ему и не нужен.
— Так он, в таком случае, не поэт! — просиял, хоть это и было незаметно в темноте, Уил.
— Не поэт, как и вы.
— Вот это что-то да значит. Поэзия не выходит на арену и не вызывает приветственного воя черни.
— Вижу, вам досадно, что они вышли из книги и живут в нашем мире.
— Некоторым образом.
Уил уже спал ко времени возвращения Бёрбиджа, который не стал его будить и рассказывать, что сильно сокращенная постановка «Комедии ошибок» прошла неплохо, лишний раз подтвердив, что английские драматурги сильны комическими интермедиями и непритязательными шутками. Уил проснулся на рассвете.
— А? Что? Который час? Ради бога!
— Вставай. Дел полно. Все должны собраться. Пойду пинками поднимать их с постелей вместе со шлюхами и мальчиками, которых они к себе затащили.
Джек Хеммингс, Гас Филипс, Том Поуп (его малосвятейшество), Джордж Брайан, Гарри Кондел, Уил Слай, Дик Каули, Джек Лавайн, Сейнт Алекс Кук, Сэм Джильбёрн, Роберт Армин, Уил Ослер[107] (не умеющий обращаться с лошадьми),
— Завтра или послезавтра, — говорил Уил, — играем «Гамлета», но не так, как прежде. Введем в пьесу Джона Фальстафа. Не удивляйтесь так и не вздрагивайте. Тут нет ничего сложного. В «Гамлете» принца посылают в Англию, где его должны убить по приказу короля. Там, прочитав и уничтожив приказ, он слышит о датском войске, которое должно вторгнуться в Англию, чтобы наказать ее за неуплату дани. Наконец он понимает, что ему следует делать. Поставленная цель наряду с поддержкой Фальстафа и его людей заставляет Гамлета отбросить мысли о самоубийстве.
Фальстаф может звать Гамлета «милый Гам» вместо «милый Гал», тут различие всего в одну букву. Война прекращается с распространением вести о смерти короля Клавдия. Гамлет направляется в Эльсинор, чтобы занять трон отчима. Фальстаф со своими людьми следует за Гамлетом, но тот с ними под конец, разумеется, порывает. Клавдий все еще жив, и Лаэрт должен убить Гамлета в фехтовальном поединке, но не явно, поскольку принц любим возмущенной чернью. Все заканчивается так же, как и прежде, но только Гамлет остается жив, а Фортинбрас предъявляет права на престол. Как видите, тут почти ничего не надо менять, требуется только кое-что добавить. Играть вам придется около семи часов подряд, но, если им не понравится, нас могут отправить восвояси. Предпочтительнее было бы за море. Я не прочь повидать Русийон[108].
— В том, что предлагает Уил, — заглушая недовольные голоса, проревел Бёрбидж, — много дельного. Тогда нас не смогут обвинить в легкомыслии. И на следующий день Гамлет с Фальстафом вместе выедут на арену. Присутствующий здесь Ник Тулей доселе подменял Гамлета. Пришло тебе время его сыграть. Он тоже высокий, худой, поэтому строчку насчет того, что он тучный и страдает одышкой, которая так хорошо подходила мне раньше, но, слава Богу, уже не подходит, надо убрать. Алекс Кук исполняет у нас роль королевы Гертруды, но будет играть также мистрис Квикли. Обе они, каждая по-своему, дурные женщины. Смертей у нас достаточно, в том числе и смерть Хотспера, то есть короля, вторгшегося со своим войском. Но Гамлет не умирает, поэтому это не трагедия.
— В таком случае, это комедия о Гамлете, принце датском? — спросил Джек Андервуд.
— Дело в Ангии происходит или в Данлии? — желая сострить, осведомился Джек Шэнк.
— Имя Хотспер, — сказал Бёрбидж, — больше похоже на датское, чем Клавдий. Довольно умничать. Уил уже меняет порядок сцен. Может получиться пьеса, лучше которой мы еще не играли.
— Самая длинная, уж это точно, — сказал Уил Слай.
Самая длинная, конечно.
— Что ж, — сказал Уил Сервантесу, когда собравшиеся в четыре утра неверным шагом разбредались по своим комнатам, — по-прежнему считаете, что нам не хватает комического?