Хорал забвения
Шрифт:
— Я передам. А завтра?
— Подумаю.
— А как же Ламия?
— Что ты о ней знаешь? И какое тебе до нее дело? Я не хочу здесь жить, и точка.
Майкл перешел речку и направился на запад. В одном из протертых карманов он нес книгу, она хлопала по бедру при каждом шаге.
В Эвтерпе Майкл разыскал улочку, которую показал ему Саварин, прошел до тупика и поднялся по лестнице. На стук в дверь никто не ответил. Майкл потоптался на площадке, удостоверился, что ждать не имеет смысла, спустился и едва не столкнулся с Элиной.
— Майкл!
— Я ухожу от Журавлих. Хочу поселиться в городе. Ты не поможешь найти жилье?
— Ну, не знаю… А с Саварином ты говорил? Ему это проще.
— Я думал… — Он был слишком смущен для тонкой дипломатической игры. — Я думал, ты меня приютишь ненадолго.
— О, не надо было так думать. — Элина широко улыбнулась и похлопала его по плечу. — Пойдем-ка поищем Саварина.
В гостинице Риск сказала им, что учитель ведет занятия.
— Почему ты решил уйти? — спросила Элина по дороге.
— Тошно стало. Я хочу домой.
— Мы все хотим, — печально сказала Элина. — Но, похоже, обратного пути нет. Большинство уже смирилось с этим.
— И все-таки, наверное, кто-то способен нас вернуть.
— До сих пор ничего подобного не случалось. Что они сделали с твоим лицом?
— Повели меня на прогулку и оставили на тропе. Я там чуть не погиб. Это такая тренировка.
Элина сочувственно покивала.
Здание школы пребывало в худшем состоянии, чем большинство домов в городе. Окна — без стекол, дверь перекошена. По залитой солнцем улице разносился сладкозвучный голос Саварина.
Майкл и Элина дождались конца урока — в основном он велся по-французски. Затем пятеро горожан поднялись с кирпичных скамей и смиренно побрели к выходу. Саварин воздел руки, приветствуя посетителей.
— Мои ученики, — пояснил он, указывая на удалявшихся людей. — Воплощенный энтузиазм.
— Майклу нужно жилье, — сказала Элина.
— Почему? Ведь у тебя есть дом за Полугородом.
— Я не хочу там жить. Я ухожу от Журавлих.
Саварин нахмурился.
— Это плохо. Боюсь, в городе для тебя не найдется места. У тебя нет работы, а без нее здесь очень трудно. Посторонних почти не бывает, а удобств и товаров маловато даже для местных.
— Я найду какую-нибудь работу.
— Ты не понимаешь. — Саварин сел на край скамьи и развел руками. — Ламия отправила тебя к Журавлихам. Горожане трепещут перед ней, хоть и не всегда это показывают. Если ты вызовешь ее недовольство, для тебя здесь не будет места. Лучше возвращайся.
Майкл отрицательно покачал головой.
— Саварин прав, — подтвердила Элина. — Я тут недавно, но уже поняла, что нужно принять сложившийся порядок. Иначе никак.
— А у вас нельзя ли пожить? — Майкл переводил вопросительный взгляд с одного собеседника на другого.
Сочувственная улыбка Элины на сей раз была вялой.
— Ты еще молод, — заметил Саварин.
Майкл отвернулся, чувствуя, что не вынесет еще одну лекцию.
— Послушайте!
Саварин горько усмехнулся.
— Свобода? Покажи хоть одного человека в Царстве, у которого есть свобода. Чем ты лучше других?
— Я сюда не просился. И не музыка меня к вам привела.
— Нет, — возразил Саварин. — Ты явился по собственной воле. Ты знал, что должен куда-то попасть, и приложил к этому много усилий. Больше, чем любой из нас. Поэтому сейчас у тебя меньше свободы, чем у других. Для тебя в городе нет места. — Он попытался смягчить тон. — Видишь ли, мы б тебя устроили, если б могли. Но все очень зыбко.
— Нельзя нарушать равновесие, — пояснила Элина. — Мы не можем себе этого позволить.
— А вот еды я достану, — сказал Саварин.
— Я тоже, — добавила Элина. — И, может, одежду получше. Где ты раздобыл эту?
Майкл не ответил. Он умоляюще взглянул на Элину и понял, что у него нет ни единого шанса. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел из класса.
— Майкл!
Он побежал. Знакомое чувство нервного напряжения, мучительное и вместе с тем приятное, наполнило его, вытеснив из сознания все заботы. Лишь вблизи Полугорода он заставил себя перейти на шаг.
Майкл уже не знал, кем себя считать. Некогда он был одаренным сыном состоятельных и талантливых родителей, жил среди интересных людей в большом знаменитом городе, надеялся — и старался — стать поэтом. Теперь, избитый, оборванный… правда, окрепший и кое-чему научившийся, он вынужден творить непонятные чудеса под страхом смерти. Не знал он также, кого здесь можно считать друзьями. Злился на Саварина и Элину, но не мог их ни в чем обвинить.
Царство оказалось негостеприимным миром.
Майкл вышел на базарную площадь. Гибриды не обращали на него внимания — он не имел отношения к их делам. Но Элевт заметила Майкла. Она стояла за прилавком, заворачивала отрезы материи для покупательницы и улыбалась ему. Когда увидела ссадины, на ее лице появилось озабоченное выражение. Получив сверток, женщина-гибрид мельком сурово взглянула на Майкла.
— Привет, — сказал Майкл.
— Тебя опять испытывали? — Элевт уселась перед ним на высокий стул. Когда стояла, она была дюйма на два выше Майкла, а теперь их глаза оказались на одном уровне.
— Как ты догадалась? — Майкл старался не показывать протертые рукава.
— И тебе не позволяют жить в Эвтерпе.
— Ты видела, как я туда ходил?
Она кивнула.
— Я учусь. Пока очень медленно, с большим трудом. Но уже могу кое-что сказать о тебе по внешнему виду. Почему ты ушел от Журавлих?
— Я не хочу погибнуть. А для них, похоже, моя жизнь ничего не значит.
— Думаю, ты ошибаешься. Ну ладно, побудь пока тут. Мне надо еще немного поработать.
— Мне больше некуда идти, — признался Майкл.