Хорошая плохая девочка
Шрифт:
И на этом моменте меня шарахнуло второй раз: вот так правильно. Это самое правильное за всю мою жизнь. Именно с этой девушкой и именно так все должно быть. А, значит, дело осталось за малым — поставить в известность Катю.
Положив девушку бережно на кровать, начинаю стягивать с нее одежду. Не в мокром же ей спать?! Это, как минимум, неудобно, да и простудиться можно.
С трудом стягиваю с нее микроскопические шортики и с удивлением смотрю на белье. На Кате самые обычные хлопковые трусы с единорогами и радугой. С единорожками, млять! А возбуждают они меня почему-то даже
Глава 18
Катя
Убью. Нет, не себя. Девчонок. Я отказывалась от вчерашней тусы, как могла. Но разве можно переубедить этих упрямиц, которые вбили себе в голову, что мне просто «необходимо оторваться на полную катушку»?! Потому что «сколько можно убиваться, когда сама так жестко накосячила?!»
Я действительно впала в меланхолию после того, как уволилась и сменила место жительства. Зачем? Сама не знаю. Вернее, знаю, но стыдно и страшно признаться. Я испугалась. Своей реакции на этого парня. На то, что он станет очень важным и нужным человеком в моей жизни. У меня уже был один такой «очень важный и на первом месте», и ничем хорошим это не кончилось. Не хочу больше испытывать тех эмоций и ходить в депрессии. Тянусь к тумбочке, чтобы нашарить телефон, но вместо этого ловлю пустоту. Со стоном распахиваю глаза…и едва сдерживаю рвущийся наружу крик. Какого дьявола?!
Аккуратно, стараясь не трясти лишний раз головой, приподнимаюсь на локтях. Осматриваю комнату и ни черта не узнаю обстановку. Это определенно не моя квартира. Моя комната в пастельных тонах, а та, в которой я нахожусь сейчас, темная, в мужском стиле. Черт! Неужели я вчера НАСТОЛЬКО напилась, что не помню, ни с кем я сюда попала, ни тем более, как?
А еще меня смущают ощущения и страшные догадки…Аккуратно приподнимаю край одеяла и снова едва сдерживаюсь, чтобы не завопить. Господи, я абсолютно голая! Мамочки, что же вчера было?!
Но поток мыслей в моей голове прерывается открывшейся дверью, и я некрасиво, даже истерично взвизгиваю, натягивая одеяло до самого подбородка.
На пороге стоит довольный, свежий и улыбающийся…Марк. Парень, который за один только раз смог вскружить голову так, как не удавалось никому. Тот, от кого я бежала (или все же от самой себя?), боясь…да всего боясь! И вот сейчас он с широкой улыбкой подходит, садится на край кровати и, как ни в чем не бывало, словно не было этих четырех месяцев, спокойно произносит:
— Выпей, это прекрасно помогает от головы.
— Какого х..? — вырывается у меня вместо благодарности. У меня действительно жуткое похмелье, и волшебное средство мне явно не помешает, но в первую очередь я хочу выяснить, не глючит ли меня. Не сводя взгляда с парня, больно, до красноты щипаю себя за предплечье. Он не исчезает. Марк самый что ни на есть настоящий.
— Какого х..?! — снова восклицаю, пораженная выводами. Откуда парень свалился на мою голову?! Это что же получается, он нашел и воспользовался моим положением?! — Ах ты, засранец! Гад, мерзавец! — начинаю колотить его кулаками, куда могу дотянуться,
Марку, очевидно, не нравится моя истерика и он ловит мои запястья и зажимает их одной рукой, смотря куда-то вниз голодным взглядом. Прослеживаю вслед за ним и резко краснею от стыда.
Во время моего душевного порыва придушить Марка голыми руками одеяло, само собой разумеющееся, съехало до талии, обнажив грудь. На которую мы сейчас оба и уставились. Дергаюсь, желая прикрыться, но Марк не дает мне и шанса сделать лишнего движения, продолжая все держать под своим строгим контролем.
— Успокойся, — строго и тихо говорит он, отчего я моментально подчиняюсь. Как будто это ему двадцать пять, а мне — двадцать два. — Напомню, что это ты трахнула меня зимой на экзамене и свалила, как ни в чем не бывало.
— А что, так нельзя было?!
— Нет! Как минимум, для этого нужна причина! — начинает заводиться Марк, о чем свидетельствуют его насупленные брови и тяжелый темный взгляд.
— Пусти, мне так не комфортно, я не могу говорить в таком виде, — взглядом показываю на голую грудь, на которой уже сморщились и торчали соски, словно вишенки на торте.
— Нет, Кааатя, — он снова, как четыре месяца назад тянет мое имя, отчего хочется свести бедра вместе, чтобы не чувствовать это приятное чувство тяжести между ног. — Именно здесь и сейчас и в ТАКОМ виде мы поговорим.
— Мне нечего тебе сказать. И вообще, у меня болит голова.
— Извини, я хотел быть хорошим мальчиком, но ты зарубила эту попытку на корню, — и смотрит на валяющийся стакан.
Тяжело вздохнув, я все же набираю воздух в легкие и произношу более миролюбиво:
— Марк, я уже все сказала тебе тогда: между нами ничего не может быть.
— Но между нами УЖЕ все было, Катя. И, судя по твоим громким стонам, тебе очень даже все понравилось. И ты больше не мой преподаватель в ВУЗе. Какие еще есть надуманные проблемы в твоей голове?
Тяжело вздыхаю, отводя взгляд. Словесная перепалка закончилась, потому что мне нечего возразить. Аргументов нет. А те, что есть в моей больной голове, Марк не поймет.
— Я бы, конечно, хотел поговорить здесь и сейчас, но, думаю, ты не в том состоянии, чтобы услышать и понять меня. Поэтому сейчас я дам тебе возможность отдохнуть, а вечером мы все обсудим. И не надейся, что ты сможешь сбежать от меня, как в прошлый раз, — с нажимом, пронзая меня тяжелым взглядом, говорит Марк.
Глава 19
Катя
— О чем нам говорить?! Я тебе уже все сказала не раз! Пожалуйста, услышь меня!!! Или…Я поняла… Не терпится потешить мужское эго, да, Марк? Ты же у нас такой крутой, добился своего… — шиплю сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы снова не накинуться на парня с кулаками. И обязательно бы это сделала, но я заведомо в проигрышном положении: голая и к тому же гораздо слабее натренированного Марка.
— Не понимаю, о чем ты, — скрестив руки на груди, Воскресенский прожигает меня голодным взглядом.