Хорошие плохие слова

Крикуненко Михаил Николаевич

Пили в тот день много. За каждую тигриную лапу, хвост, и особенно, почему-то, усы. Самому тигренку периодически подносили бутылку с молоком, которое тот жадно выпивал через соску.

Подарок Володе понравился. Всё-таки, необычный. И от братвы. Уважают. О том, что будет через год, когда зверь вырастет, никто не думал. В 90-е вообще так далеко наперёд

жизнь не планировали.

– Мы построим для него зоопарк! – заявил в конце вечера мужик в малиновом пиджаке и уставшим, помятым лицом – чиновник из городской администрации, с которым Володю связывали какие-то общие дела. – Это будет началом…, – после этих слов малиновый пиджак опустил голову на стол и заснул. Про зоопарк ему никто, конечно, не поверил.

Новость о поселившемся в спальном районе настоящем тигре привела горожан в восторг. Стали обсуждать, когда же хищник сожрёт хозяев. Делали ставки. Выдвигали версии. Володя и его родственники замелькали на местном телевидении, на котором я в то время работал репортёром. На правах знакомого семьи я снимал цикл сюжетов «о тигрёнке, попавшем в каменные джунгли».

Тигрёнок оказался девочкой. Нарекли её Клеопатрой, а называли Клёпой. Размером она поначалу была с маленького щенка, по квартире ходила смешно – боком, натыкаясь на углы. При этом уже рычала басом и шипела, демонстрируя отрастающие клыки. К Знаменосцевым повалили гости – всем хотелось потискать Клёпу, сфотографироваться с ней на полароид. Особым гостям Володя разрешал поить тигрицу молоком из бутылки. Соски приходилось менять через раз, они рвались о маленькие, но острые как бритва клыки.

Спать Клёпа стала с первых дней в супружеской кровати Володи и его жены Ирины. Расталкивая молодоженов, она укладывалась между ними, ревнуя обоих и требуя своей порции ласки и внимания, на которые отзывалась громким, как у трансформатора, урчанием.

В другой комнате, с массивными алыми шторами, жила Володина бабушка по отцовской линии, Генриетта Рудольфовна. А в гостиной никто не жил, там собирались на ужин и принимали гостей. Интеллигентность

бабушки читалась во всем – в её имени, стати, в занятии. Генриетта Рудольфовна преподавала в городской консерватории музыку по классу фортепиано. Дома у Знаменосцевых стоял дорогой рояль «Циммерман», занимавший половину гостиной. Мне всегда было интересно, как его смогли затащить в квартиру. Исполняла Генриетта Рудольфовна исключительно классику, и делала это с упоением. Когда-то она пыталась привить внуку любовь к музыке, но не вышло. Володя окончил политех, а про своё место работы объяснял туманно. Друзья и «коллеги» внука бабушке не нравились, она находила их вульгарными. Володины родители в то время трудились по контракту в Болгарии. Я никогда их не видел.

Мне нравилось играть с Клёпой. Она узнавала меня и иногда позволяла немного больше, чем остальным. Во всяком случае, так мне казалось. Её толстые лапы с каждым днём наливались силой, походка становилась всё увереннее, а движения – плавными. Под полосатой шелковистой шерстью уже тогда ощущалась скрытая мощь. Вела она себя поначалу, как обыкновенный, только очень крупный котёнок, хотя на руки шла неохотно. Каждый раз тигрица извивалась, норовя укусить или оцарапать. Однажды, во время съёмок очередного репортажа, заигравшись, Клёпа вцепилась зубами в кисть моей руки, и когда я попытался выдернуть её, понял, насколько сильны Клёпины челюсти. Как железные тиски, они давили всё сильнее, клыки уже прокусили мякоть между указательным и большим пальцами, а челюсти продолжали сжиматься. Разжать их свободной рукой у меня не получалось. Было видно, что это новое для Клёпы ощущение. Она замерла, почуяв живую плоть, и жёлтые глаза её помутнели от удовольствия, стали наливаться красным. Я не останавливал съёмку, пытаясь улыбаться в камеру. Не хотелось портить дубль. И только когда Клеопатра попыталась перехватить «добычу» поудобнее, на долю секунды ослабив хватку, я вырвал кисть из её пасти.

Конец ознакомительного фрагмента.