Хороший немец
Шрифт:
— Где вы все это раздобыли? — спросил Джейк, оглядывая шкафы с выдвижными ящиками.
— Везде. Партия документировала все до самого конца — заявления о приеме, судебные архивы. Полагаю, они никогда не думали, что проиграют. А потом уже не смогли все быстро уничтожить. — Когда они проходили мимо, солдат обвел рукой шкафы. — У нас есть и архивы СС, даже личный архив Гиммлера. Пришлось попотеть, пока перетаскивали по лестнице. Каталожные карточки. Центральная партийная регистратура в Мюнхене делала дубликаты всех партийных билетов — каждого нациста. Восемь миллионов на учете. Под
Берни склонялся над широким столом, беспорядок на котором был точной копией бардака у него в кабинете. Помещение — подвал с нишами, в котором, очевидно, когда-то держали вино, — теперь было вдоль стен заставлено от пола до потолка деревянными выдвижными ящиками, похожими на картотеку библиотечного каталога. Он поднял глаза и посмотрел растерянно, словно понятия не имел, кто такой Джейк.
— Извините за подобное вторжение, — сказал Джейк. — Понимаю, что вы заняты. Но мне нужна ваша помощь.
— О, Гейсмар. Точно. Вы ищете друга. Извините, я совсем забыл. — Он поднял ручку и приготовился записывать.
— Не забудьте подписать ему пропуск, — сказал водитель Берни, поднимаясь обратно по лестнице.
— Как его звали?
— Брандт. Но мне нужно кое-что еще.
Берни взглянул на него, все еще держа ручку на весу. Джейк подтянул к себе стул.
— Вчера в Потсдаме был убит солдат — вернее, убит за день до этого. Вчера его вынесло на территорию, где шла конференция. Слыхали об этом?
Берни покачал головой, ожидая.
— Думаю, что не слыхали, — сказал Джейк, — вряд ли сюда доходят слухи. В общем, я там был, и мне стало интересно. У него с собой были деньги — много, тысяч пять, может десять. Я решил, что это тоже интересный факт, но так, очевидно, считал только я. В военной администрации меня сегодня утром отшили — вежливо, но отшили. Да еще и лекцию прочли. О том, что это происходит постоянно. Черный рынок — мелочевка, никаких крупных воротил. Никому дела нет, когда русский пристреливает одного из наших ребят, если только они не натворят еще чего-нибудь. Так что отвалите, пожалуйста. В результате я еще больше заинтригован. Затем мне говорят, что труп уже отправили во Франкфурт. Как-то слишком оперативно, особенно для ВА. Вам пока все понятно?
— А кто отшил?
— Мюллер, — ответил Джейк.
Берни нахмурился.
— Фред Мюллер? Он хороший человек. Кадровый военный.
— Знаю. Ему сказали держать язык за зубами, вот он и держит. Послушайте, я его не виню. Ему нужно срок дослужить, и ему не нужны проблемы. Возможно, он считает, что я лишний геморрой в заднице.
— Возможно.
— Но к чему это умалчивать? Он обещает мне эксклюзивную информацию и вручает донесение о потерях. Но не полное. Одного листа не хватает. — Джейк помолчал. — Такие штучки, как в правило, в стиле окружного прокурора.
Берни улыбнулся:
— Так почему вы пришли ко мне?
— Потому что вы были окружным
Берни окинул его взглядом:
— Лично я пока ничего не чувствую.
— Нет? Тогда слушайте. Мюллер хочет, чтобы я думал, что труп был простым солдатом, который зарабатывал несколько баксов на стороне. Ладно, не очень симпатично, но в общем ничего особенно. Но он не был простым солдатом. ДОБ — это Департамент общественной безопасности, не так ли?
— Именно так и записано в табеле, — медленно произнес Берни.
— И так отмечено в донесении о потерях. ДОБ. Он был одним из вас. Вы когда-нибудь видели, чтобы департаменту полиции было наплевать на смерть полицейского? Такие организации своих не бросают.
Берни снова посмотрел на него, а затем потянулся за чашкой кофе.
— Мы не совсем департамент полиции, как вам известно, — сказал он осторожно. — Это не одно и то же.
— Но вы курируете нашу военную полицию, местную полицию, вы отвечаете за закон и порядок. Как бы там ни было.
— Я ничего не курирую. Вы обратились не к тому человеку. Я — спецотдел. Я только…
— Охотитесь за крысами. Знаю. Но вы все равно в этом департаменте. Вы должны знать людей. В любом случае, вы единственный, кого я знаю. Вот так.
Берни отпил кофе.
— Берлинский ДОБ?
— Нет, он прилетел из Франкфурта. Кстати, еще один интересный момент.
— Тогда ничего странного, что Фред отправил его обратно. А документ переложил в чужие входящие. Это в стиле ВА. — Он помолчал. — Послушайте, у меня нет на это времени, что бы там ни было. Вам нужно обратиться в ДУР Департамент уголовного розыска.
Джейк покачал головой.
— ДУР подчиняется армии, а не военной администрации. И занимается ночной поножовщиной. А это дело ведет общественная безопасность. — Он вынул листки из кармана. — Вот, взгляните.
Берни рукой остановил его.
— Нет. Я серьезно. У меня нет времени.
— Чужие входящие, — сказал Джейк.
Берни поставил чашку и вздохнул.
— А что вас, собственно, интересует?
— Почему никто не хочет узнать, что произошло. Официальная версия звучит так: русские мародерствуют, а мы только присваиваем несколько сувениров. Я и сам так излагал. А общественная безопасность? Последнее место, где ожидаешь найти паршивую овцу. Не та отара. Я полагаю, что работал он по-крупному, а не просто сплавлял блоки сигарет, и бьюсь об заклад — так думает и Мюллер. Разница в том, что он не хочет выяснять, а я хочу. Так поступил бы и окружной прокурор. Человека убили.
Берни взъерошил густые волнистые волосы и встал, будто стул его стесняет. Положив папку на стопу документов, он перешел к другой, делая вид, что занят.
— Здесь я не окружной прокурор, — наконец сказал он. — Я тоже военная администрация. Знаете, может, Фред и прав. Парень закрыл собственное дело. Может, нам от этого будет только лучше.
— За исключением одного. А если он действовал не один? Человек приезжает в Берлин заключить сделку и оказывается убитым. Так с кем он собирался встретиться?