Хороший немец
Шрифт:
— В камере с нацисткой, которая заставляла ее этим заниматься.
— Она сама выбрала, когда стала одной из них. Я же сказал, что это грязь. Как мне, по-вашему, относиться к ней — грайферу.Еврейке. Я был прав? Скажите мне.
Джейк опустил голову.
— Не знаю.
— Я тоже, — сказал Берни тихо, чуть надломившимся голосом, и его лицо стало беззащитным: в эту секунду перед Джейком опять был мальчик, играющий Мендельсона. — Так что занимайтесь своими
— Это вы ее нашли?
— Лично? Нет. Гюнтер Бен. Наша ищейка. — Он замолчал, затем схватил Джейка за руку. — Подождите минутку. Мне это не пришло в голову раньше. Я-то думал о сотрудниках общественной безопасности. Вам нужен человек, который знает улицу? Гюнтер — бывший полицейский. Знает каждый закоулок. Можете договориться с ним. Если он, конечно, захочет. У вас есть деньги на непредвиденные расходы?
— Найдутся. Берлинская полиция?
— Сыщик. Хороший, когда трезвый.
— Откуда вы его знаете?
— Я же сказал, он помогал мне в деле Науманн.
— Я думал, в полиции были одни нацисты.
— Были. Они тоже уже не полиция. Все, кто был лейтенантом и выше.
— Так он без работы. А вы дали ему новую? Я думал, вам не положено работать с ними.
— Не положено. Он по-прежнему без работы. Просто помог мне в этом деле. — Он поднял взгляд. — Я нарушил правило.
— Вы использовали нациста.
Берни посмотрел на него, слегка выставив подбородок.
— Мы схватили ее.
— Сколько вы ему заплатили?
— Нисколько. У него был свой интерес. Рената поймала его жену.
— Он был женат на еврейке?
— Они развелись, поэтому он смог сохранить работу. Позже… — Он внезапно замолчал, позволив кусочкам собраться воедино. Спрятал он ее или отпустил слоняться по улицам пока не схватят? — Вы в Берлине. Здесь и не такое бывает.
— Полагаете, он может помочь?
— Вам решать. Захватите бутылочку бренди. Он это любит. Может, вы его и уговорите.
— Он знает черный рынок?
— В этом все и дело, — сказал Берни, на его лице впервые мелькнула улыбка. — Он в нем участвует.
Глава пятая
Гюнтер Бен жил на самом востоке Кройцберга, который все еще находился в американском секторе. В прежние времена отсюда можно было дойти пешком до полицейского управления на Александерплац. Теперь путь перекрывали груды кирпича и выпотрошенный трамвай, поставленный на попа, как противотанковое заграждение, да так и не убранный. Верхнюю часть дома снесло. Осталась только квартира Гюнтера на первом этаже и этаж сверху, полуоткрытый небу. Стучать в дверь пришлось несколько раз, пока наконец из-за косяка не появились толстые подозрительно всматривающиеся очки.
— Гюнтер Бен? Меня зовут Гейсмар. Я от Берни Тайтеля.
Удивленный
— Можно войти?
Гюнтер открыл дверь.
— Вы американец. И можете делать, что захотите, — сказал он. И безучастно зашаркал обратно к креслу, где тлела сигарета. Комната была забита вещами — стол, кушетка, старый напольный радиоприемник, книжные полки и огромная карта Большого Берлина во всю стену. В одном углу — груда банок из войсковой лавки, которые он даже не позаботился убрать.
— Это вам от меня, — сказал Джейк, протягивая бутылку.
— Взятка? — сказал он. — Что ему на этот раз надо? — Он взял бутылку. — Французский. — В провонявшей дымом комнате было тепло, но хозяин сидел в кардигане. Волосы острижены коротко. Почти так же коротко, как и седая щетина на подбородке. Еще не старый. Чуть за пятьдесят. За стеклами очков тусклые глаза пьяницы. На кресле лежит открытая книга. — Что там? Дата суда назначена?
— Нет. Он полагает, вы можете мне помочь.
— В чем? — спросил он, открывая бутылку и нюхая.
— Есть работа.
Он посмотрел на Джейка, затем заткнул пробкой и вернул бутылку.
— Скажите ему — нет. Я завязал с этими делами. Даже за бренди.
— Не для Берни. Работа для меня. — Джейк кивнул на бутылку. — В любом случае, она ваша.
— Что еще? Очередной грайфер?
— Нет, американец.
Его щека от неожиданности дернулась, но он постарался скрыть это, подойдя к столу и плеснув себе в стакан бренди «на два пальца».
— Где вы учили немецкий? — спросил он.
— Когда-то жил в Берлине.
— Ага. — Он сделал большой глоток. — И как он вам теперь?
— Я знал Ренату, — сказал Джейк ему в спину, надеясь найти точку соприкосновения.
Гюнтер сделал еще глоток.
— Ее многие знали. Вот в чем проблема.
— Берни говорил мне. Сожалею о вашей жене.
Но Гюнтер сделал вид, что не расслышал, — добровольная глухота. В наступившей неловкой тишине Джейк впервые заметил, что в комнате не было ни фотографий, ни памятных вещей. Все зримые следы были заперты где-то в шкафу или выкинуты после развода.
— Так чего вы хотите?
— Определенную помощь. Берни сказал, что вы были сыщиком.
— В отставке. Америкосы меня уволили. Он вам этого не говорил?
— Говорил. Еще сказал, что вы хороший специалист. Я пытаюсь раскрыть убийство.
— Убийство? — Он фыркнул. — Убийство в Берлине. Мой друг, тут миллионы убитых. Кого волнует еще один?
— Меня.
Гюнтер повернулся и смерил его сверху вниз оценивающим взглядом полицейского. Джейк ничего не сказал. Наконец Гюнтер повернулся обратно к бутылке.