Хорошо подготовленный разум
Шрифт:
— Почти. Осталась только моя самая лучшая маггловская одежда и школьные принадлежности. Я хотел поинтересоваться, можно ли… — Мой взгляд упал на его палочку.
Он вздохнул.
— Оставь палочку и все, что тебе потребуется, чтобы делать свою домашнюю работу в течение лета, но все остальное я заберу. В худшем случае, домашний эльф доставит все в Хогвартс к 1 сентября.
— Спасибо.
Крышка сундука захлопнулась. Барти опустился в свое кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза.
— Ты точно уверен в том, что хочешь сделать, Поттер? EPO — это еще
— Не стоит рисковать, Барти.
— Единственный риск, который я вижу, это твое возвращения к тем жутким магглам.
Я взял стул напротив него и сел задом наперед и положил локти на спинку стула.
— Все намного сложнее. Сначала я не хотел, чтобы Томас подал документы в EPO, потому что тогда все будут знать о моих отношениях с родственниками, но теперь я понимаю. Подача жалобы через Семейный Суд вскроет мамин развод. Подача EPO вовлечет DMLE и выставит мою домашнюю жизнь на всеобщее обозрение. В любом случае пресса узнает гораздо больше о моей личной жизни, чем я хочу показать. Когда Томас встретился с мистером Нортоном в среду, тот сказал, что если DMLE будет участвовать в этом процессе и меня заберут у Дурслей, они могут вернуть меня под опеку Дамблдора до ожидания суда. Томас может бороться с этим, но, вероятно, мне придется провести от двух до восьми дней под надзором Дамблдора. Для моего возраста у меня Окклюменция на хорошем уровне, но мы оба знаем, что мне не хватит ни сил, ни опыта, чтобы сдержать ментальную мощь Дамблдора. Возвращение под его опеку означает смертный приговор. Вернуться к Дурслям и позволить Томасу работать по делу семьи — наилучший выход из ситуации.
— Мне это по-прежнему не нравится. — Он заскрежетал зубами. — Ты уверен, что тебе там будет хорошо? — не унимался Барти.
— Да. Разве ты не слышал? — Я ухмыльнулся. — Мой крестный отец магглоненавистник и серийный убийца. Пока он в бегах, они и пальцем не тронут меня.
Я почувствовал боль в груди и рассеянно потер ее, пока она не утихла.
— Все хорошо?
— Съел слишком много, — ответил я.
Барти фыркнул и взлохматил мне волосы.
— Больше похоже на то, что ты наелся пирога с патокой и проигнорировал все остальное. — Подавив зевоту, он встал. — Я пошел спать. Увидимся утром.
— Профессор, — позвал я, когда он добрался до своей двери, — вы поедете на поезде завтра или нет?
— Ты хороший парень, Гарри, но я не настолько люблю тебя, чтобы терпеть этот чертов поезд. Зачем кому-то в здравом уме тратить девять часов, стараясь, чтобы его не стошнило, когда можно аппарировать менее чем за тридцать секунд?
Он вздрогнул.
— Значит, до свидания.
— Мы все равно позавтракаем утром, а затем я увижу тебя сразу после слушания об опеке. Спокойной ночи.
* * *
Убедить Гермиону и Невилла встретиться со мной в купе было легко. Зачаровать дверь так, чтобы нас не побеспокоили, было не слишком сложно и муторно, если не считать
Барти сказал, что я должен показать им настоящего себя. Если они действительно мои друзья, то не бросят меня. Но что, если это все же не так?
Гермиона потянулась, чтобы почесать за ушком Живоглота. Я сделал глубокий вдох. Они поддерживали меня весь этот ужасный год. Они заслуживают того, чтобы знать правду.
— Подождите еще чуть-чуть, — сказал я мягко. — Есть кое-кто, с кем я хочу вас двоих познакомить.
Я закатал рукав мантии и показал им Дифи.
— Это Дифи. Она живет со мной с третьего курса.
Затем я начал рассказывать историю своей настоящей жизни удивленным слушателям. О миссис Фигг, сейфе, ее режиме сна. Я рассказал им все, что со мной произошло, прерываясь лишь на шипение со змеей. Затем Дифи попросила меня рассказать им о Хедвиг, которая невольно стала причиной нашей с ней дружбы, когда поделилась с Дифи мышами, и как хорошо она меня защищала. Хедвиг бросила на меня сердитый взгляд, перед тем как уложить свою голову обратно под крыло. Когда я закончил, мертвая тишина опустилась на наше купе. Затем Невилл протянул руку.
— Могу я прикоснуться к ней? — спросил он.
Я передал его просьбу Дифи, и она согласилась. Она была согласна на все, лишь бы ей почесали спинку.
— Она говорит, что все нормально.
Ее язык щекотал его руку, заставив улыбнуться. Она вытянулась, обвиваясь вокруг его руки, а когда Невилл не отдернул свою руку, Дифи приняла его бездействие за приглашение и поползла по ней вверх. Его глаза расширились, он судорожно сглотнул и замер.
— Скажи ему, чтобы почесал мне голову, — властно сказала она.
Я потянулся через проход и потер ей голову.
— Она любит, когда ее гладят по голове и спине.
— Слушаюсь, сэр, — сказал он дурашливо.
Когда Невилл и Дифи были поглощены друг другом, я повернулся к Гермионе.
— Ты помнишь, о чем мы говорили в библиотеке? Ты можешь говорить об этом с Невиллом.
Невилл нахмурился, глядя на нас.
— О чем?
— У Гарри есть теория, но она…
Я прервал ее прежде, чем она сказала «нелепая».
— Гермиона, ты проводила свое собственное расследование?
Она закусила нижнюю губу и кивнула.
— Но я ничего никому не говорила.
— Я рад, — снова перебил ее я. Хотя у меня были веские причины, чтобы поделиться своими выводами с Невиллом, я не хочу, чтобы Гермиона, распустив язык, выдала ту информацию, за которую мне придется попросить своего лучшего друга дать Нерушимый обет.
— Теперь, когда у тебя было время подумать об этом, что ты скажешь?
— Я просто не знаю, Гарри. Это кажется настолько далеким от реальности, и теперь, когда Воландеморт вернулся… — она замолчала.