Хорошо подготовленный разум
Шрифт:
— Гарри, — сказал Невилл, чем отвлек мое внимание от Гермионы, — Дамблдор говорит, что он вернулся, но в своей статье сегодня утром Скитер якобы процитировала твое письмо, заявив, что ты ни разу никому не сказал, что он вернулся. Ты единственный кто видел, что произошло той ночью, и любой, кто утверждает обратное, лжет. Но другие газеты утверждают, будто бы ты сказал Дамблдору, что Волдеморт вернулся.
— Скитер соврала, — отрезала Гермиона.
— На самом деле, она сказала правду. У меня хорошие деловые отношения с Ритой, и я намерен их сохранить. Я послал ей письмо через своего адвоката, объяснив
— Но Дамблдор сказал, что ты сражался с ним, — сказала Гермиона.
Я вздохнул. Я любил ее как сестру, но она слишком сильно верила в авторитетных людей.
— Я попросил вас, ребята, собраться здесь, потому что вы заслуживаете знать правду. Я не могу вам все рассказать, потому что есть некоторые юридические вопросы, касающиеся моих покойных родителей, которые до сих пор остаются нерешенными, и мой адвокат велел мне не распространяться о них, но я хочу, чтобы вы знали все остальное.
Я призвал свой обернутый плащом-невидимкой портативный сейф и увеличил его. Он приземлился мне на колени. Гермиона ахнула.
— Как ты смог выучить беспалочковый призыв?
— Профессор Моуди превосходный учитель, — ответил я. Я не мог рассказать о секрете Барти. После многих дискуссий через двустороннее зеркало, Томас согласился, что я должен рассказать друзьям о том, что узнал о Дамблдоре, моем личном опыте противостояния с ним и ограниченные сведения о возвращении Воландеморта; но я не должен проговориться о наших с Томасом отношениях, завещании моей матери и о своем истинном душевном состоянии. Если бы я рассказал им о ментальных манипуляциях Дамблдора, то мне пришлось бы объяснить им, как я справился с расщеплением личности. Я порезал палец, намазал кончик своей палочки кровью, прикоснулся к замку и прошипел пароль.
— Что ты сказал? — спросил Невилл.
— «Дадли похож на свинью в парике», — ответил я. Гермиона спрятала ухмылку рукой, но ее глаза смеялись, а Невилл хмыкнул. — Это правда, — сказал я, будто бы, оправдываясь, за детскую выходку.
— Я слышала, — ответила Гермиона, заглядывая через мое плечо в открытую коробку, — но никогда не видела такой вещи раньше.
— Потому что они полулегальные. Если министерство узнает об этом, тебя арестуют, — сказал Невилл, широко раскрыв глаза.
Я пожал плечами.
— Я знаю, но мне был нужен какой-нибудь надежный сейф, а в мой чемодан может заглянуть каждый. — Я полез во второй отсек и извлек оттуда два отдельных пакета пергаментов, которые вручил им. Указав на парсельтанг-руны в верхнем правом углу пергамента, я сказал:
— Мне неловко говорить вам об этом, но вы должны уронить каплю крови на руну в уголке пергамента. В противном случае, любой может прочесть их.
— Кто учил тебя магии крови? — спросил Невилл. Гермиона, которая уже решительно достала свою палочку, остановилась, вопросительно взглянув на Невилла.
— Я не учился самостоятельно. Моуди устроил меня на заочное обучение по Руническому парсельтангу у американского профессора, с которым
— Как, у того самого Джозефа Лидса? — спросила Гермиона, зеленея.
— Да. Блестящий, но строгий педагог. Снейп по сравнению с Лидсом кроткая овечка.
— Он преподает Темные Искусства, — запротестовала Гермиона.
— Он археолог и ученый, а не мастер Темных Искусств, — возразил я.
Невилл положил руку на плечо Гермионы.
— Моя двоюродная бабушка рассказывала мне, что в других странах не так строго относятся к Темным Искусствам, как у нас. Дядя Альджи сказал, что это потому, что их Министерство не допускает искажения понятий. Темное для магических Искусств не обязательно означает злое. Для некоторых, это означает старое, неизвестное или даже скрытное. Большинство семейных заклинаний технически относятся к темным искусствам, потому что семьи ревностно охраняют свои секреты от чужих магов.
— О-о, — сказала она, по-прежнему слегка неуверенно.
Невилл добросовестно вытащил нож из кармана, уколол палец, и капнул на руну в уголке каждого пергамента. Те засветились фиолетовым светом. Затем он произнес нужное заклинание и протянул их Гермионе, которая смотрела на них непонимающим взглядом.
— Это просто старые заметки по гербологии, — сказала она.
— Я наложил заклинание, чтобы они показывали то, что, по моему мнению, может у вас храниться. У Невилла — это заметки по гербологии. У тебя — по трансфигурации.
— Это не опасно? — спросила она.
Мы с Невиллом отрицательно покачали головой. Собравшись с духом, Гермиона скопировала действия Невилла, используя режущее заклинание вместо ножа, и под конец произнесла нужное заклинание.
— Что теперь?
— Прочтите их. Там написано все, в том числе и про безумное пророчество Дамблдора и все причины, почему я думаю, что это дерьмо. Невилл, мне очень жаль, что приходится так внезапно вываливать эту информацию на вас, но Моуди сказал, что твои родители были в Ордене Феникса вместе с моими.
Он посмотрел на меня с беспокойством.
— Если все правильно подать, пророчество может быть применимо и к тебе. Если ты не хочешь быть втянутым в войну, то должен знать об этом и о том, как противодействовать всему этому.
— Он действительно вернулся, — сказала Гермиона, затаив дыхание. Она всегда легко постигала суть прочитанного.
— Читайте все с самого начала. Потом я отвечу на ваши вопросы, насколько смогу.
Невилл положил Дифи обратно мне на колени и повернулся ко мне боком в кресле, прижав колени к груди, прислонившись спиной к стене. Я присматривался и к Гермионе, но основное внимание уделял Невиллу, «запасной» пешке Дамблдора. Я подумал, является ли его робкий характер результатом его воспитания или это снова результат вмешательства Дамблдора. Гермиона ахнула и посмотрела на меня со слезами на глазах.