Хорса Кидронец

Мерцалов Игорь Валерьевич

– Да, такому самое место в армии, – улыбнулся Эриной. – Впрочем, не будем об этом. Тиртские походы отбили у меня вкус к военной славе. Служить в городской страже куда приятнее.

– А я бы вернулся. Если будет война – вернусь.

Копьеносец посмотрел на Филона с удивлением. Если подумать, он никогда хорошенько не понимал этого человека. Однако тот был идеальным стражником, сильным, спокойным, исполнительным, и как-то не возникало нужды пытаться понять, отчего он никогда не улыбается и не начинает разговора, даже

если ему что-нибудь нужно.

Хотя… Эриной не мог припомнить, чтобы Филон вообще когда-нибудь в чём-то особенно нуждался.

Между тем послышался стук копыт. В распадок, назначенный на сегодня местом сбора, въехал Карис. Энкилон, не оставляя своих дум, подошёл и принял поводья – научился уже.

Приблизившись к командиру, Карис развёл руками:

– Ничего. Этот Кидронец – будто призрак…

– Кидроан! – перебил его Эриной. – Сколько раз повторять? Ты, видно, спрашивал по-нашему?

– Да разве упомнишь? – честно глядя в глаза, ответил Карис. – Может, и обмолвился разок… Что страшного? В нас и так за версту видно стражников, зачем тут хитрить? Когда стражник задаёт вопросы, чернь должна отвечать.

– И много тебе наотвечали, дурень?

– Не ругай его понапрасну, господин копьеносец, – послышалось за спиной.

Эриной едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. То, что Апилохен умеет ходить совершенно бесшумно, его уже не удивляло, но как, во имя Светила, он ухитряется добиться того же от лошади?

– А, Оборвыш вернулся! На тебе сегодня был только один посёлок, так что сперва поведай, где тебя носило, а потом уже встревай в чужие разговоры.

Строгий тон копьеносца, как всегда, не произвёл на Апилохена никакого впечатления. Потирая ладони и улыбаясь, он сказал:

– Сейчас расскажу, господин копьеносец, позвольте только горло промочить…

Эриной сделал жест Карису, и тот протянул Оборвышу мех с вином. Апилохен обстоятельно присосался к горловине. Наконец, шумно переведя дух, сказал:

– Я много чего узнал… Твои парни, господин копьеносец, основательно взбаламутили округу. Я задержался, чтобы заглянуть в то селение, где побывал нынче господин Карис. Слух о поединке под Южной стеной уже разошёлся, и теперь никто не сомневается, будто власти разыскивают Хорсу.

Карис ожёг Оборвыша взглядом, в котором читалось: «Дай только вернуться в Ликены…»

– А селяне… Вам это, конечно, неприятно слышать, – как ни в чём не бывало, продолжил Апилохен, – только селяне недолюбливают горожан, а стражу особенно.

– Глупость народа – не секрет. Говори дело, Оборвыш.

– Дело как раз в том, что после стражника Кариса мне не составило труда прикинуться близким знакомцем Кидроана. Я сказал, что собираюсь предупредить его о неприятностях. Мне поверили и указали путь.

– Где он живёт? – напрягся Эриной.

– На какой-то заброшенной вилле в Мигенской долине.

– Проклятье, Мигены – это сплошной

лес, как мы будем его там искать?

– Есть зацепочка, – обнадёжил Апилохен. – Если подняться в Мигены от местечка под названием Бетин, и найти ручей, что бежит в тысяче локтей от чёрной двузубой скалы, то, идя по ручью, можно дойти до дома некоего Терши. Это ещё один ардский охотник. У него двое сыновей. И Кидроан с ним в дружбе.

– Хорошо, – кивнул Эриной, стараясь не показать, как он рад. – Ты отлично поработал, Апилохен. Я доволен. Какая там дорога, ты не узнал?

– В Мигены – узкая тропка в скалах. Лошадей придётся оставить в Бетине.

Эриной заметил краем глаза, как Ксенобий закусил губу, чтобы не застонать. Однако что-то ему подсказало: нет, юнец не повернёт назад!

Лимма тоже не выразил особой радости, а вот у остальных загорелись глаза.

– С двумя сыновьями, говоришь? – уточнил Энкилон, поглаживая бороду.

– Это будет нетрудно, – улыбнулся Карис.

– Да я их одной левой! – пообещал Белайха.

– Я могу пойти первым, завести разговор, – предложил Апилохен.

– Да, без тебя не получится, – вынужден был согласиться Карис. – Подкрасться к охотникам сложновато. Хотя они ведь ничего такого не ждут…

Буквально в один миг они перестали быть сбродом и сделались если не отрядом, то, по крайней мере, шайкой.

– Главное – дойти, на месте разберёмся, – сказал Эриной. – Теперь отдыхайте. В путь тронемся чуть свет.

***

Усадьба была заброшена, по мнению Эриноя, лет двести назад. Лес уничтожил прилегавшие к ней поля и сады, и уже нельзя было догадаться, где проходила дорога. Деревянные пристройки превратились в кучу трухи. Но каменный дом сохранился отлично. Чего не отнять у ликеян – строить они умеют.

Конечно, здесь царило запустение. Дом служил Терше и его сыновьям сезонным жильём, и пользовались они только двумя комнатами: поварней, в которой и ели, и спали, и трапезной, которую превратили в мастерскую, и заодно сушили там растянутые на рамах шкуры, травы и грибы.

Ещё к хозяйству их относился погреб с запасами копчёного и солёного мяса. В остальные помещения охотники, кажется, и не заходили.

– Кто здесь жил? – спросил Эриной у Ксенобия. – Судя по всему, когда-то это был богатый дом – откуда он вообще взялся в Мигенах?

– Очевидно, ликеяне пытались освоиться в Мигенах, – пожал плечами юнец, довольный тем, что впервые за дни погони копьеносец обратился к нему как к равному. – Конечно, это нельзя назвать мудрым поступком. Всем известно, что это дикий, мало приспособленный к жизни край. Вспомните хотя бы Мигарту – город стоит южной оконечности долины, но большим достатком похвастать не может. Всё потому, что здешние дороги трудны и опасны. Так что я не могу объяснить попытку заселить Мигены ничем, кроме глупости…