Хосе Марти и Мануэль Сангили

Соколова Зоя

«Манифесту Монтекристи», как программному документу, уделено специальное внимание в главе монографии одного из известных советских латиноамериканистов, И. Р. Григулевича 40 . Этот особый интерес к манифесту и необходимость, как он отмечает, «более детального рассмотрения» 41 , вызваны тем, что этот программный документ наиболее полно отражает революционно-демократические убеждения Марти как лидера революционной войны.

Под этим документом стоит подпись и Максимо Гомеса как главнокомандующего Освободительной армии. Появилась она, однако, лишь через месяц после начала войны и лишь после согласования с ним вопросов будущего республиканского устройства, отказа Гомеса от каких-либо поползновений на установление военной диктатуры, угрожающей, по мнению Марти, демократии, и, разумеется, согласия Гомеса на такие, не допускающие компромиссов, требования прежде чем занять этот пост. Общеизвестно, однако, что ни к процессу составления манифеста, ни к тексту М. Гомес не имел никакого отношения. Но его подпись под программным документом как подпись человека, несущего ответственность за военное руководство революционным движением, Марти считал абсолютно необходимой.

40

Григулевич

И. Р. Хосе Марти – предвестник. – С. 163 – 174.

41

Там же. – С. 167.

Прикладной интерес к публицистике Марти проявила в своей монографии советский философ В. И. Шишкина при рассмотрении социально-политических взглядов кубинского мыслителя 42 . Цитатами из публицистических произведений Марти автор монографии подкрепляет свои собственные суждения и оценки социально-политических взглядов Марти, отчего эти взгляды приобретают, как верно заметил в рецензии на книгу Шишкиной В. С. Столбов, «статичный» характер 43 .

42

Шишкина В. И. Социально-политические взгляды Хосе Марти. – М. – 1969.

43

Столбов В. С. В. И. Шишкина. Социально-политические взгляды Хосе Марти. // Латинская Америка. – 1969. – № 3. – С. 150.

Естественным было обращение к публицистике Хосе Марти и А. А. Тивиковой (А. А. Петровой) при разработке проблемы создания Кубинской Революционной партии в кандидатской диссертации, но опять-таки самой публицистике была отведена роль также прикладного характера 44 .

Мировоззренческого характера интерес к публицистике Марти был проявлен в очерке О. С. Тернового, посвященном философским взглядам Марти 45 .

Однако, в целом публицистика Марти, на мой взгляд, и в нашей отечественной историографии еще ждет своего объективного и непредвзятого исследования.

44

Тивикова А. А. Создание Кубинской революционной партии (1890 – 1892 гг.). // Вестник Ленинградского университета. История. Язык. Литература. Вып. I. – Л. – 1973. – С. 144 – 148; Она же. Кубинская революционная партия: структура и основные направления деятельности в 1892 – 1895 гг. // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 3. – Л. – 1976. – С. 217 – 225; Петрова А. А. Кубинская революционная партия (1892 – 1898) и ее роль в развитии национально-освободительного движения на Кубе. Автореф. дис. канд. ист. наук. – Л. – 1976.

45

Терновой О. С. Выдающийся кубинский мыслитель Хосе Марти (1853 – 1895). // Вопросы философии. – 1959. – № 2. – С. 129 – 136; Он же. Хосе Марти. – М.– 1966.

Что касается публицистики Мануэля Сангили, то ни на его родине, ни тем более в нашей стране она практически не изучена, а его мировоззрение и взгляды по актуальным проблемам национальной независимости и государственного суверенитета Кубы не получили должной научной оценки, хотя вскоре после его смерти на Кубе появился ряд работ, посвященных его жизни, личности, а также журналистской, публичной и государственной деятельности. Всем этим работам о Сангили присуща одна общая и весьма ценная для современного исследователя черта: скрупулезное фиксирование дат и событий неординарной жизни Сангили. Особо интересной представляется приводимая в этих работах хроника его революционной деятельности и публикаций его журналистских работ. Авторы приводят в виде приложений разнообразные документы из жизни публициста. Кроме того, историографы жизни Сангили – это люди, либо лично знавшие его, либо встречавшиеся с ним. Находясь под впечатлением этой обаятельной личности, каждый из них привнес в оценку личности Сангили много субъективного, что вполне естественно. Но это отнюдь не только не снижает ценности этих работ, а напротив, придает им задушевность, что дает возможность ощутить исходящий от «ауры» личности Сангили свет, понять источник его высочайшего в кубинском обществе авторитета при его жизни.

В год смерти Сангили увидела свет отдельным изданием речь президента Национальной Академии искусств и литературы Хосе Мануэля Карбонеля «Мануэль Сангили: командир, трибун и мыслитель» 46 . Речь эта, произнесенная 20 ноября 1925 г., была посвящена памяти Сангили, в честь которого в Академии были открыты годичные (1925/1926) памятные чтения его имени. Основную идею этой речи определяет мысль о том, что жизнь и деятельность Сангили теснейшим образом связаны с самыми значительными событиями истории Кубы и ее народа, что он «вобрал в себя целую эпоху» 47 . В качестве приложения в книге приведены различные документы, так или иначе связанные с жизнью и деятельностью Сангили 48 .

46

Carbonel J. M. Manuel Sanguily: adalid, tribuno y pensador. – La Habana. – 1925.

47

Ibid. – Р. 5 – 55; Р. 55.

48

Ibid. – Р. 57 – 110.

В 1926 г. была издана книга Хосе Антонио Родригеса Гарсиа «Мануэль Сангили» 49 . Значительную часть работы составляют подробные комментарии автора к хронике жизни и деятельности Сангили, которая приводится с интересными подробностями и, вне сомнения, является ценным источником 50 . Но наибольший интерес в ней вызывает не допускающая компромиссов и каких-либо иных толкований «защита»

автором личности Сангили от «нападок», как он считает, на него тех противников, которые обвиняют его в якобинстве, сравнивают с вождем якобинцев Максимилианом Робеспьером. По мнению Родригеса, эти «оппоненты» Сангили не поняли ни его, ни Робеспьера. Он утверждает, что эти две личности никак несопоставимы, а по своим личным качествам полярно несовместимы. Родригес Гарсиа пишет; «Робеспьер – коварный, скрытный, изворотливый, тогда как Сангили – открытый, исключительно искренний, выверенным путем идущий к своей цели. Робеспьер – завистливый, Сангили – поклонник-энтузиаст высоких ценностей, ему никогда не были присущи ни зависть, ни подлость. Робеспьер сделан из теста диктаторов, и к диктатуре он шел скрытно, злоумышленно, утопая в крови, Сангили – либерал, истинный либерал, ненавидящий тиранию всем своим существом. Он понимал, что народ, который не может помешать установлению тирании, становится униженным; он хотел видеть отечество заселенным не рабами, а гражданами; он признавал только отечество, созданное со всеми и для блага всех, с уважением к достоинству человека, как считал Марти… Сангили (в отличие от Робеспьера. – З. С.) никого не отправил на смерть, был убежденным противником диктатуры и считал диктатуру, лишенной какой-либо мотивации.» 51 .

49

Rodriguez Garcia J. A. Manuel Sanguily. – La Habana. – 1926.

50

Ibid. – Р. 15 – 90.

51

Ibid. – Р. 132 – 133, 140, 144.

К 90-й годовщине со дня рождения Сангили известный кубинский журналист и дипломат, член Национальной Академии искусств и литературы Мигель Ангель Карбонель издал биографический очерк о Сангили, уделив значительное внимание его журналистской деятельности. Главным образом, журналу «Нojas Literarias». По мнению автора, этот журнал Сангили заложил основы интеллектуальной литературной критики на Кубе: аналитической, с высокими критериями оценки литературного произведения и содействующей совершенствованию писательского творчества 52 .

52

Carbonel M. A. Sanguily. – La Habana. – 1938. – Р. 13, 33 – 37.

В целом же основная часть этой книги посвящена, главным образом, рассказу об одной из самых драматичных страниц жизни Сангили: его мужественной борьбе на Ассамблее представителей революции (о ней речь впереди), за недопущение роспуска Освободительной армии, на чем настаивал Вашингтон 53 .

Автору книги, который слушал выступление Сангили в двенадцатилетнем возрасте, он запомнился как «величественный апостол, магически владеющий аудиторией, с энергичным выражением лица, убедительными жестами». Автор считает, что Сангили «соединял в себе дар трибуна, писателя, политика, законодателя с безграничной любовью к Кубе. В этом был источник животворящей мощи, которую он всецело вложил в свою – во имя отечества – деятельность» 54 .

53

Ibid. – Р. 46 – 75.

54

Ibid. – Р. 96, 98.

В 1948 г. общественность Кубы широко отметила 100-летие со дня рождения Сангили. Был издан ряд работ, посвященных его жизни и многогранной деятельности 55 .

Высокую оценку журналистской деятельности Сангили дал известный на Кубе литературовед, журналист и адвокат Хосе Мария Чакон-и-Кальво в предисловии к книге М. Сангили «Речи и выступления», изданной в 1949 г. В его литературоведческой статье «Взгляды Мануэля Сангили на литературную критику» исследуется вопрос о личной роли Сангили, как издателя и редактора, в установлении принципов развития литературной критики на страницах журнала «Hojas Literarias», издававшегося им менее двух лет, но сумевшего за это короткое время привить сотрудничавшим с журналом авторам ответственность за сказанное слово. Чакон- и-Кальво считает, что достичь этого удалось благодаря неукоснительному проведению в жизнь «трех существенных принципов, обязательных для каждого критика: 1. личная ответственность за критику; 2. соблюдение эстетических норм и принципов критики; 3. абсолютная недопустимость догматизма в разумной критике» 56 .

55

Justiz y del Valle T. de. Manuel Sanguily y Garritte. – La Habana. – 1948; Roig de Leuchsenring E. Defensa de Cuba: vida y obra de Manuel Sanguily // Sanguily M. Defensa de Cuba. – La Habana. – 1948. – P. I – LXXIII; Chacon y Calvo J. M. La vida de un fundador. Un aspecto de la critica literaria de don Manuel Sanguily. // Sanguily y Garritte. Discursos y conferencias. – La Habana. – 1949. – P.9 – 52; Roa R. Manuel Sanguily. // Retorno a la alborada. T. II. – La Habana. – 1964. – P. 64 – 65.

56

Chacon y Calvo J. M. Un aspecto de la critica… Р. 28.

Автор считает также, что сам Сангили, как блестяще образованный человек, ответственно относящийся к слову, был наделен даром литературного критика. Его литературоведческие эссе, считает он, были образцами литературной критики. И эту свою убежденность он хранит в себе более тридцати лет, с того момента, когда ему студенту-филологу, завершавшему свое образование в Гаванском университете, в 1915 г. довелось впервые в жизни присутствовать на лекции Сангили, посвященной певцу, как он пишет, Ниагары, Хосе М. Эредиа 57 .

57

Ibid. – Р. 22, 23, 38 – 39, 44. Хосе Мария Эредиа и Эредиа (1803 – 1839) – классик кубинской поэзии, яркий представитель романтизма. Более подробно см.: Ларин Е. А. Жизнь, творчество и борьба Хосе Мария Эредиа. // Новая и новейшая история. – 1985. – № 3. – С. 122 – 133.