Хотели принца? Нате - получите, распишитесь!
Шрифт:
16
===
Очнулась я от того что затекло все мое тело. Его жутко ломило. И эта боль привела меня в чувство. Я пытаюсь поднять голову. Перед глазами все плывет, в ушах словно пробки. Со стоном я все ж села. Голова сразу отреагировала болью в висках и я сжимаю голову руками. Боль пульсирует и понемногу уходит. Мокрый нос тыкается мне в лицо. Я моргаю и фокусирую взгляд на морде пепельного окраса, что уставилась на меня зелено голубыми глазами. Слышится мурлыканье.
—
Он забирается ко мне на колени, вернее он пытался выбраться из рюкзака, что висит одной лямкой у меня на руке. А Лимиус задней лапой запутался в нем. Я освобождаю его лапку и сажу его на колени. Встать не пытаюсь, потому что еще немного кружиться голова. И поэтому просто пытаюсь оглядеться,
где же мы оказались. Птеродактиля рядом нет и вдали не видно. Везде, куда не кинешь взгляд — все однообразное какое-то — багровое…
"Проклятые земли"! — с ужасом вспоминаю я слова наставника.
"Как же нас сюда занесло? Такая даль! Дядя! Это дядя нас сюда занес", — запоздало мелькает догадка. "Боже, что теперь будет с Эвеном?! И как нам к нему добраться? Но и оставаться в этих проклятых землях думаю не стоит".
Я не знаю почему, но я была уверена в этом. Может виной жуткая тишина кругом. Ни шорохов, ни свиста ветра — ничего.
— Нам надо к людям! Надо к людям!
— Надо, так надо, — раздается скрипучий голос почти над моим ухом.
Я прям подпрыгиваю. Прижимаю Лимиуса к груди и поворачиваю голову.
— Ты? — удивляюсь.
— Я! — довольно отвечает уже знакомый мне троль-гном, который на самом деле оказывается — был гоблином.
— Надо — плати! — и он тянет лапу ко мне.
— Да нету у ме… — я недоговорила, так как вспоминаю что в кармане рюкзачка есть пара трилистников.
Достаю, почти что гербарий, и протягиваю на ладошке гоблину один сушеный трилистник.
— Че? Сушеный?
— Ну извини! Не хочешь, как хочешь. У меня другого нет, — и я собираюсь убрать обратно.
— Ладно давай. Только к людям не доставлю тогда, просто дорогу укажу — сама дотопаешь, — выдал он.
"Ну хоть что-то, думаю".
А он тем временем берет листочек и… И ничего не происходит. Прошлый раз его так знатненько перетряхнуло помниться. А теперь видать лист свойство потерял засохнув. Гоблин сует его в рот пробуя на зуб.
— Не, не годится, — выдает в итоге он.
— Возвращай, — говорю.
— Не! — и этот троль-гоблин вообще его сожрал.
— Да чтоб ты подавился им, ирод! — вскрикнула я от обиды, что и лист сожрал и дорогу теперь явно, не покажет.
И Этот гоблин смотрю так глазки закатывает, краснеет, сереет, свистит, хрипит…
— Э-э… Э, ты чего? — я поднимаюсь,
— Погоди. Сейчас по спине постучу, а то и правда подавишься, — и я хлопаю его по спине.
От прикосновения моего его словно током долбануло!. Причем не слабо так. Ибо он отлетел на метр вперед и попал меж толстой веткой и стволом багрового дерева. Листья и ствол которого были словно покрыты бордовым воском. И вот гоблин меж веткой и стволом и застрял. И в таком положении дергает лапами и хрипит. Я перехватываю Лимиуса одной рукой поудобнее и подхожу к гоблину.
— Ты че, так и копыта откинуть не долго. Выплюнь давай. — И стучу по его спине.
А по нему словно опять разряд тока проходит. Он вываливается из развилины и плюхается на пятую точку, зажав рот лапами. И замирает.
— Ты живой? Эй? Ты…
— Ик, — говорит гоблин и отнимет от своего рта лапы. А в лапах трилистник…
— Живой значит, — делаю я вывод.
— И где ты у меня копыта увидела? — спрашивает.
— Какие копыта? А — это! Это просто поговорка такая. Смысл в том что умереть можно. Животные протягивают копыта, когда умирают. А люди ноги.
Поэтому иногда говорят, что или ноги протянуть можно или копыта отбросить. Смысл тот же.
— А, то есть ты меня сейчас с животным сравнила?!
— Ну ты же не человек! — нашлась я.
— Э… Ну да… Гоблин я, — и он уставился на лист в своей лапе. — О, а сила у тебя знатная все ж.
— Да я по тебе тихонько и стукнула то! — возмущаюсь я.
— Да я не про это, — и он демонстрирует мне трилистник… свежий, как будто только что сорванный.
— Э-это как? — хлопаю глазами.
Лимиус на моих руках издав: "Мяв", замурлыкал.
— Твои проделки? — мысленно обращаюсь к Лимиусу.
И слышу ответ: "Мур-мяв".
— Эт не я! — сразу выпалила в голос.
— А кто? Я что ли? Или твой блохастик?
— Сам ты блохастик! — обиделась я. Это мой… — Я задумалась на секунду.
— Это быстрее мой братик, — и сама улыбаюсь сказанному.
— Ага! Родной! — хмыкает гоблин.
— Слушай, ты мне дорогу покажешь или нет. Не уютно мне здесь. Мне бы к людям лучше, — говорю жалобно.
— Даришь?
— Дарю.
— Нате вам. Получите. Распишитесь, — и пропал.
А на багровом мху лист появился.
— Ну, и чего? Я расписываться не умею как у них тут. А, была не была, — и я прижимаю палец к листу. И сразу от моего пальца по листу побежали светлые светящиеся полосочки, закорючки!
— О, сработало!
И не успела я только сказать, как все померкло перед глазами. Я сильнее прижала к себе Лимиуса. И вот уже я сижу на обычной лесной дороге.
— Э-э… Так просто?