Хождение в Москву
Шрифт:
Высоты не чувствуешь, наверное, потому, что все неподвижно. Звезда не описывает орбиту на московском небосклоне, она непоколебима. Движение происходит на земном круге. И мы в центре этого круга медленно вращаемся вслед за поездами Окружной железной дороги и матовым солнцем, что катится ярким шаром по дорожке из облаков, нависших над головой.
Не слышно шума городского. Он не долетает сюда, перехваченный карнизами этажей. Лишь ветер свободно обвевает золотой стебель и его колосья, нависшие над головой.
– Поднимемся выше, - предложил инженер.
Вновь втискиваемся в трубу, чтобы через несколько ступенек оказаться еще у одного порога. Он повис над головой. Открыть его дверцу
Но и это еще не вершина. Снова ныряем внутрь. К коллекции лестниц прибавилась стремянка из стальных тонких прутьев. На нее становишься с опаской: не согнется ли? Но лесенка только пружинит и подталкивает нас через стальные дверцы на палубу звезды.
– Вершина, - сказал Александр Залесский, первый ставший ногами на прямой луч. Выше нас теперь был только острый конец звезды. Тесно на этой площадке, похожей на палубу подводной лодки. Расставишь ноги и достанешь борт. За краем - океан, только воздушный. Его не удивишь звездой, даже если на ней люди.
На поручнях ограды повис красный сигнальный фонарь. Он горит по ночам. Сейчас золотом, как начищенные до блеска фанфары, горят трубчатые концы колосьев - венец над звездой... На этих трубах мог играть только ветер, и я снова пожалел, что тихая погода. Даже юго-западный ветер - главный ветер Москвы, знаменитый зюйд-вест, в честь которого склоняются "розы ветров" на картах московских архитекторов, - даже он притих, может быть, для того, чтобы дать нам, редким гостям, осмотреться в его царстве, необозримом с такой высоты.
Если бы на этой точке установить кинокамеру и делать каждый день кадры, получилась бы великолепная картина роста Москвы.
Я дотронулся рукой до золотистых колосьев.
Осторожно, стекло. Звезда зеркальная. В ее золотистых зеркалах первым по утрам прихорашивается дневное светило, прежде чем показаться над Москвой, а вечером в последний раз бросает прощальный взгляд, прячась за края заката.
С обратной стороны стекла покрыты, как и все зеркала, черной краской. На ней оставили свой след те, кто бывал на звезде когда-то. "Здесь были Гондобин и Гаврилов. Марков и Ахметов". Под автографами дата - 1952 год. Это тогда работали здесь монтажники. С тех пор сюда поднимаются в любую погоду лишь хранители пятиконечной красавицы да Александр Владимирович Залесский, работающий в университете давно, время от времени просит разрешения совершить подъем.
– Жаль, дочь нельзя поднять сюда. Хорошо!
– сказал инженер, глядя на Москву.
Ветер не сдувал нас с прямых лучей. Солнце светило в зеркала. Но на звездах не ждут в гости. Спустившись вниз, мы почувствовали, как холодно наверху зимой. Но я не пожалел, что поднимался по винтовым лестницам, маршам, трапам и стремянкам. Потому что увидел Москву и ее самую большую звезду.
НА ПОКЛОННОЙ ГОРЕ
Судьба грандиозных проектов всегда зависит от воли правительств. Большая политика постоянно воздействует на замыслы творцов, которым государство поручает увековечить триумф народа. Проходит время, прежде чем такой замысел реализуется усилиями всей страны. Так было в прошлом, когда император Александр Первый повелел воздвигнуть в Москве Храм Христа Спасителя в ознаменование дарованной победы над Наполеоном. Прошло семьдесят лет, на троне сменилось три императора и только при Александре III вблизи Кремля, выше Ивана Великого поднялся золотой купол храма-памятника в честь победы в Отечественной войне 1812 года. Его главный купол поднялся на сто метров, выше Ивана Великого, став символом Москвы и Российской империи. Поэтому взорвали
Державный исполин возрождается как птица Феникс из пепла волею правительств России и Москвы, стараниями мэра столицы Юрия Лужкова.
Такая непреложная зависимость прослеживается и на примере памятника, задуманного в 1942 году, вскоре после битвы под Москвой, когда над истекавшей кровью страной начало всходить солнце Победы. Впереди был Сталинград, Курская дуга, годы отделяли нас от Берлина, но московские архитекторы и скульпторы проектировали памятники Победы. Главный монумент каждый художник видел на вершине холма в виде обелиска, статуи в образе солдата.
После парада Победы в Москве задумали было установить такой монумент на Красной площади, высвободив для него пространство за счет сноса больших исторических зданий. Но на это даже Сталин не пошел, повелев поднять над городом в ознаменование триумфа семь исполинских белокаменных высотных зданий, наподобие башен Кремля.
Утвердившийся во власти Никита Хрущев вернулся к давней идее, заложив памятник Победы на Поклонной горе, вдали от центра. В 1958 году зимой на вершине самого высокого холма в междуречье реки Сетуни и ручья Фильки, на отметке 170 установили памятный камень, мимо которого прошли в торжественном марше войска.
Веками по Поклонной горе проходил главный путь из Европы в древнюю российскую столицу. Конные и пешие на ее окраине поднимались на возвышенность, откуда открывалась панорама златоглавого города. Православные, пораженные красотой своей столицы, останавливались и по традиции отдавали поклон церквам и монастырям, завидев под крестами московские сорок-сороков. На этом месте Михаил Кутузов в 1812 году решил судьбу города. Здесь не дождался Наполеон ключей от захваченной Москвы.
Отсюда шли по Можайскому шоссе на Запад в 1941-м войска Красной Армии навстречу полчищам врага, чтобы спасти Москву и Россию.
Вот почему именно это легендарное место выбрал для монумента Евгений Вучетич, чей Солдат в 1945-м встал на холме Трептов-парка в Берлине. Скульптор мечтал и над Москвой на девяносто метров поднять увеличенную фигуру этого Солдата с мечом в руке и спасенным ребенком на груди. Но Хрущеву не хватило "великого десятилетия", чтобы осуществить проект. Ему главней был стадион на сто тысяч мест, дворец на шесть тысяч мест, где бы он мог произносить пространные речи.
Леонид Брежнев также не спешил заменить памятный камень на памятник, и у него оказались дела поважней в Москве, где возводились Олимпийские объекты, реконструировался Центральный стадион, чтобы на виду всего мира глава партии и государства мог произнести давно задуманную речь.
Выпавшую из рук Вучетича эстафету подхватил Николай Томский, предложивший поднять над Поклонной горой обелиск в виде Красного знамени. Много лет скульптор менял форму, размеры каменного стяга. Но и ему жизни не хватило, чтобы материализовать запроектированный обелиск высотой 70 метров.
У Поклонной горы спланировали площадь Победы, воссоздали Триумфальную арку 1812 года, сломанную в лихие годы на Тверской, как Храм Христа Спасителя на Волхонке.
После Брежнева, сменявшие друг друга престарелые и больные генеральные секретари, чтобы укрепить шаткую власть, наконец стали возводить мемориал на Поклонной горе. Начались земляные работы, прокладка коммуникаций, дорог. Строители были преисполнены желанием быстро исполнить свой долг. Их порыв поддержал начавший перестройку Михаил Горбачев. В 1985 году утвердили новый проект, предложенный Анатолием Полянским. Он наметил воздвигнуть дворец Победы с залами Славы и Памяти - музей Великой Отечественной войны, развернув главный фасад к востоку, центру Москвы.