Хозяин антимагии 2
Шрифт:
Я замялся.
— Ну… он как-то не просил…
— Боже мой, Кирилл! — она покачала головой, но в глазах снова светилась та самая забота, которую я знал. — Как только выберемся, я его накормлю как следует!
Мотя вдруг насторожился. Его уши резко поднялись и повернулись к выходу из лабиринта.
Все замерли, прислушиваясь.
Тишина.
А потом — громкий скрежет камня, стены сдвинулись, лабиринт перестроился.
И оттуда, из темноты, донеслись шорохи, тихие голоса,
Я резко поднял руку, давая знак всем заходить внутрь убежища.
— Они опять здесь, — прошептала Тася, цепляясь за мой рукав.
Я потрепал её по голове.
— Не бойся. Всё хорошо. Я убил тварей, которые там были. К нам идут люди.
— Зачем же скрываться?
— На всякий случай.
Голоса становились всё чётче.
Я прислушался, пытаясь понять, кто это. Дружинники? Наши? Кто-то ещё?
Сердце бешено колотилось. Обратился к источнику магии внутри: там остались жалкие крохи.
— Потап, — я повернулся к старому слуге, — дай пистоль.
Он, не споря, протянул оружие.
— А ты? — спросила мама.
— Я постою тут.
Она хотела возразить, но я уже толкал родных к двери и отобрал у женщины рапиру.
— Кирилл…
— Всё будет хорошо.
Мотя спрыгнул с плеча Таси и снова устроился на моём, настороженный, готовый.
Голоса приближались.
Шаги.
Шёпот.
Кто-то произносил моё имя.
Левой рукой поднял пистоль, пальцы сжали рукоять.
Рапиру взял в правую и перехватил её поудобнее.
— Кто там? Покажитесь! — мой голос прозвучал резко, словно удар топора.
Сердце бешено колотилось. Мотя на плече напрягся, его крошечные лапки впились в меня, словно когти хищной птицы.
Из темноты выступили три фигуры.
— Кирилл Павлович, это мы.
Свет магических светильников упал на их лица, и я узнал Осипа Гурьева, Евгений Павлова и Петра Бадаева.
— Как вы прошли? — спросил, не опуская оружия. Лабиринт был коварен, и даже вассалы могли оказаться мимидами.
Они переглянулись, потом вперёд вышел Гурьев.
— Проверь нас, — хрипло сказал Осип, вытянув руку. На ладони заструилась вода, образуя родовую печать Пестовых.
Евгений без слов сжал кулак, и каменные шипы выросли из пола, сложившись в ту же печать.
Пётр лишь щёлкнул пальцами, и между ними вспыхнуло крошечное пламя, приняв форму фамильного герба.
Я выдохнул, но тревога не ушла.
— А как же мой пленник? — спросил я, глядя на Евгения Павлова. — Кто следит, чтобы Евдокимов не сбежал?
Осип махнул рукой:
— Не переживай. Иван дал ему эликсир, блокирующий магию. На ближайшие сутки он больше не маг. Да, это очень дорогое средство, но мы решили, что так будет правильно.
—
— Всё под контролем, — Пётр усмехнулся, — прибыло подкрепление.
— Какое ещё подкрепление? — я резко повернулся к нему. — Кто?
Осип громко и резко рассмеялся, так что заставил меня невольно вздрогнуть.
— Как ты умудрился прислать к нам на помощь бывшего адмирала империи князя Кирова и медика графа Дубина? Они вдвоём стоили всех остальных.
— Кого остальных? — я по-прежнему ничего не понимал. Что происходит?
— С ними было полсотни людей в форме охраны военно-морской академии.
Я замер. В голове пронеслось: как? Почему? Кто их послал? Но времени на эти вопросы не было, важнее сейчас другое.
— А что тут, в имении? — спросил я, переводя взгляд на Осипа.
Тот замялся, потупил взгляд.
— Так это… полиция орудует.
— Полиция? — я прошипел, не веря своим ушам.
— Да. Когда мы приехали, они уже всю усадьбу под охрану взяли, — Евгений скривился, сжимая шаровую молнию, которая вспыхнула у него на кулаке, осветив измученное лицо резкими тенями.
— А наёмники?
— Какие наёмники? — удивился Евгений, будто я спросил о призраках.
Я резко отмахнулся, не в силах объяснить. Значит, разбежались. Или их уже нет.
— А вот дом горит, — тяжело вздохнул Осип, и в его голосе прозвучало что-то, от чего у меня сжалось сердце.
Я закрыл глаза. Горячая волна ярости поднялась из глубины. Опять! Опять мы лишились дома!
— Ладно, — прошептал я, открывая глаза. Голос звучал хрипло. — Разберёмся. Сначала семья. Потом производство. Потом…
Я не договорил. Но все поняли.
Молча подошёл к двери убежища, сжал кулак и ударил в массивную кованую поверхность — три быстрых, два медленных. Звук разнёсся эхом по каменным стенам, словно сигнал «выходите».
Дверь открылась. Первой показалась Тася, она была бледная, с заплаканными глазами, но, увидев меня, лицо озарилось радостью.
— Кирилл!
Следом вышла мама. Она лишь молча кивнула нашим вассалам.
Я обнял обеих, чувствуя, как мамины руки впились в мою спину, будто боясь, что я опять оставлю их.
— Всё хорошо, — прошептал я ей в волосы. — Всё кончено. Выходим.
Когда мы выбрались на улицу, первое, что бросилось в глаза, это дым. Чёрный, едкий, поднимающийся к небу.
Дом.
Наш дом.
Каменные стены ещё стояли, но внутри бушевал огонь. Деревянные перекрытия трещали, как кости под ножом мясника, а из окон вырывались языки пламени, лизавшие почерневшие рамы.