Хозяин антимагии 2
Шрифт:
— Боже… — прошептала мама, и в её голосе было столько боли, что я не выдержал и сжал её руку.
В этот момент что-то изменилось.
Воздух наполнился влагой, тяжёлой, как предгрозовой туман. Я стал озираться и увидел недалеко от парадной лестницы дома высокую фигуру в мундире с широкой бородой-лопатой. Это был ректор академии Анатолий Степанович Киров. Он поднял руки вверх, от них к небу тянулись тонкие синие нити, мерцающие в темноте.
Дом зашипел.
Вода хлынула со всех сторон, её потоки не просто охлаждали огонь — они
А когда пар рассеялся…
Дом стоял. Но теперь это была чёрная мокрая глыба. Окна — пустые глазницы, стены покрыты сажей и трещинами. Потом с глухим стоном одна из стен осела, превратившись в груду обломков.
Мама ахнула, прикрыв рот рукой. Тася прижалась к ней.
— Ничего, — сказал я тихо, но так, чтобы обе услышали. Голос не дрогнул, хотя внутри всё горело. — Я построю новый. Лучше прежнего.
Мама посмотрела на меня, в глазах были слёзы, но она улыбалась.
— С садом?
— Конечно, — я кивнул. — Большим. С теми розами, что ты любишь. И фонтаном.
— А мне можно беседку? — встряла Тася, цепляясь за мою руку.
— Можно всё, — я потрепал её по голове. — Всё, что захотите.
Но даже сквозь это тепло, сквозь улыбки мамы и Таси я видел тень. Ту самую, что стояла у входа в господский дом: высокую, неподвижную, как каменный истукан.
Киров.
Я медленно отпустил Тасю, кивнул слугам, чтобы те оставались с мамой и сестрой, и махнул рукой друзьям.
— Пойдёмте.
Амат тут же перехватил мой взгляд и без слов пошёл следом. Митя лениво засунул пистоли за пояс, а Сергей и Лиза шли плечом к плечу, готовые ко всему.
Ректор стоял у развалин кареты и рассматривал обломки. Понятное дело, что Иван Краснов уже скрылся, наверное, убежал, когда я бросился на помощь родным. Ну ничего, я его ещё достану.
Я подошёл, лицо Кирова оставалось холодным, но в глазах читалось что-то новое. Неуверенность?
— Анатолий Степанович, — я остановился в шаге от мужчины, скрестив руки. — Что вы тут делаете? Разве это по уставу? Разве вы не должны служить империи, а не бродить по разгромленным усадьбам?
Его брови дёрнулись.
— Пестов, вы забываетесь.
— О нет! — усмехнулся в ответ. — Я прекрасно помню наш последний разговор. «Вы курсант. Ваше дело — служить империи. Личные дела подождут».
Киров стиснул челюсть.
— Вы бросили академию.
— А вы бросили бы семью? — я наклонился чуть ближе. — Или, может, вам всё равно, что творится за стенами вашей священной службы?
Тишина.
Амат замер. Митя едва сдерживал смешок. Сергей смотрел на Кирова с холодным любопытством, а Лиза… Лиза просто улыбалась, будто наблюдала за особенно удачным спектаклем.
Ректор на секунду закрыл глаза, будто собираясь с мыслями, а потом…
— Вы правы.
Я
— Что?
— Я ошибся, — он выдохнул, и голос впервые за всё время зазвучал устало. — Я думал, что дисциплина важнее всего. Но сегодня понял: иногда строгое её соблюдение лишь открывает дорогу настоящему хаосу.
Он кивнул в сторону трупа секретаря, валявшегося под обломками кареты.
— Он был подкуплен.
— Как и половина полиции, — добавил я, заметив приближающегося полицмейстера с золотыми нашивками на мундире. Тот остановился в нескольких шагах, нервно теребя белые перчатки.
Окинул его ледяным взглядом.
— Интересно, господин полицмейстер, как вам удаётся так ловко переобуваться? То вы стоите на страже, пока банда князя Евдокимова грабит моё производство, — я сделал паузу, вспоминая тех самых стражей порядка в лесу, что «не замечали» нападения, — а теперь вдруг озаботились охраной правопорядка? Уж не потому ли, что княжеское золото закончилось?
Полицмейстер побледнел. Его пальцы ещё сильнее сжали перчатки.
— Это… недоразумение… Мы действовали по указаниям свыше.
Киров тяжело вздохнул и кивнул, словно подтверждая мои слова.
— Империя гниёт изнутри. И если такие, как вы, не будут её защищать… — Киров запнулся, когда его взгляд скользнул по моим друзьям.
Услышал, как Митя что-то фыркнул.
Анатолий Степанович откашлялся.
Внезапно я почувствовал, как ярость уходит, оставляя после себя пустоту и странную усталость. Ладони дрожали, адреналин ещё до конца не выветрился из крови.
Что я делаю?
Это же не Киров разорял моё имение. Не он отдавал приказы дружинникам. Да, меня заперли в том проклятом колодце, но он ли отдал приказ?
Почувствовал боль в висках, попытался собраться. Отходняк. Обычный отходняк после боя. Гормоны шалят, мысли путаются.
Надо взять себя в руки.
Я должен себя вести рационально.
— Спасибо, — вырвалось у меня неожиданно даже для самого себя.
Киров поднял бровь:
— За что?
— За то, что пришли. И… за хороший урок.
Тишина повисла между нами, тяжёлая, но уже без прежней вражды.
Ректор долго смотрел мне в глаза. Наконец, кивнул.
— Заберите его, — мужчина показал на тело секретаря охранникам, прибывшим с ним, а затем махнул рукой в сторону разбитой кареты, — и вот эту… академическую собственность тоже.
Я уже собирался уйти, когда взгляд упал на машину. Бедная красавица выглядела так, будто пережила нашествие великанов: вмятины, опять нет стёкл и фар, передок весь покорёжило от удара о карету. Похоже, после сегодняшнего подвига ей потребуется очередной длительный ремонт.
— Ну что, — вздохнул я, поглаживая помятый борт, — кажется, нам с тобой снова не повезло.
Где-то в глубине души теплилась надежда, что хотя бы двигатель уцелел.
Я тяжело вздохнул и пошёл к Осипу, который уже махал рукой, явно желая что-то сказать.