Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)

Дойл Артур Конан

Эйб встревоженно склонился над компаньоном. Он увидел его белое как мел лицо, услышал прерывистое дыхание.

– Не падай духом, старина, – сказал он. – Ого! Вот это номер!

Два последних восклицания вырвались у него внезапно и совершенно непроизвольно, и он в глубоком изумлении сделал несколько шагов назад. По ту сторону от лежащего на дороге человека, в слегка подсвеченной фонарём темноте, простодушному Эйбу явилось видение, прекраснее которого, как он был убеждён, не видел ещё ни один смертный. Человеку, который привык к грубым бородатым рожам старателей и ничего более привлекательного давно уже не видел, могло показаться, что красивое нежное личико, на которое упал его взгляд, принадлежит по

меньшей мере ангелу. Эйб уставился на него недоумённо и благоговейно и даже на мгновение забыл о лежавшем на дороге друге.

– Ах, папочка! – взволнованно воскликнуло видение. – Он ранен… этот джентльмен ранен. – И грациозная фигурка в порыве трогательного сострадания склонилась над распростёртым телом Моргана.

– Ба, да ведь это Эйб Дэртон с компаньоном! – Возница подошёл ближе, и друзья узнали в нём мистера Джошуа Синклера, пробирщика. – Я вам очень благодарен, ребята, просто нет слов. Чёртова скотина закусила удила и понесла, так что ещё секунда, и мне пришлось бы выбросить Кэрри из коляски, рискуя её жизнью. Вот хорошо, – добавил он, видя, что Моргану удалось встать. – Ничего серьёзного, надеюсь?

– До хижины как-нибудь добреду, – сказал молодой человек, ухватившись для надёжности за плечо компаньона. – Каким образом вы собираетесь доставить мисс Синклер домой?

– О, мы пойдём пешком, – оживлённо ответила юная леди – её страх прошёл без следа.

– Можно поехать и в коляске, только вдоль берега в объезд, – сказал её отец. – Лошадь напугалась и, надеюсь, теперь будет вести себя смирно, так что можешь не бояться, Кэрри. Буду рад вас видеть в нашем доме, вас обоих. Я думаю, никто из нас не забудет эту ночь.

Мисс Кэрри не сказала ничего, но полный благодарности застенчивый взгляд из-под длинных ресниц привёл честного Эйба в такой восторг, что он с радостью бросился бы усмирять взбесившийся локомотив.

Все громко и сердечно прокричали «Доброй ночи!», хлопнул кнут, и коляска скрылась в темноте.

– А ты мне, папа, говорил, что эти люди скверные и грубые, – произнесла мисс Кэрри Синклер после долгого молчания, когда два тёмных силуэта растаяли вдали, а коляска, катившаяся вдоль берега, уже порядком удалилась от места происшествия. – Мне так не показалось. По-моему, они очень милые.

И теперь уж до самого дома мисс Кэрри была непривычно тиха и, казалось, даже не столь болезненно ощущала горечь разлуки с лучшей своей подружкой Амелией, оставшейся далеко-далеко, в пансионе для юных девиц в городе Мельбурне.

Что, впрочем, не помешало Кэрри той же ночью сделать этой юной леди большой, подробный и точный отчёт о случившемся с ними маленьком приключении.

«Они остановили лошадь, дорогая, и при этом был ранен один из них. И… ах, Эми, если бы ты видела второго, в красной рубахе и с пистолетом за поясом! Я невольно вспомнила тебя. Это твой идеал, моя милочка. Светлые усы и большие голубые глаза. А как он на меня, на бедную, уставился! Таких людей не встретишь на Бэрк-стрит…» – и так далее, и тому подобное, четыре страницы милой женской болтовни.

Тем временем бедняга Босс, контуженный довольно сильно, был доставлен компаньоном домой под сень их хижины. Эйб помог ему взобраться по крутому склону на гору, наложил на повреждённую руку повязку и принялся врачевать всем, что нашлось под рукой; впрочем, фармакопея в хижине была по меньшей мере скромной. Они оба были не из разговорчивых и не обсуждали между собой то, что случилось на дороге. Моргун, однако, отметил, что его хозяин воздержался от обычного вечернего моления пред алтарём Сьюзен Бэнкс. Сделал ли премудрый филин из этого какие-либо выводы, наблюдая, как Эйб долго и задумчиво курил возле почти погасшего огня, не знаю. Могу лишь сказать, что, когда догорела свеча и старатель наконец встал со

стула, его пернатый друг слетел к нему на плечо и, вероятно, выразил бы громким уханьем своё сочувствие, если бы Эйб не погрозил ему пальцем, да и врождённое чувство приличия не допускало такой фамильярности.

Случайный гость, который бы забрёл в посёлок Гарвей вскоре после приезда мисс Кэрри Синклер, обнаружил бы значительные изменения в манерах и обычаях местных жителей. Послужило ли тому причиной облагораживающее влияние женщины или же чувство соперничества, возбуждённое щеголеватым видом Эйба Дэртона, трудно сказать, весьма возможно, и то и другое. Одно несомненно: упомянутый молодой джентльмен внезапно обнаружил такое пристрастие к чистоте и такое почтение к условностям цивилизации, что его приятели только диву давались и безжалостно изощрялись в насмешках. Все давно уже привыкли, что Босс Морган уделяет внимание своей внешности, и приписывали этот феномен, в равной степени курьёзный и необъяснимый, полученному в детстве воспитанию. Но то, что Заморыш, свойский малый, здоровенный увалень, ни с того ни с сего вдруг вырядился в чистую сорочку, воспринималось каждым обитателем посёлка как прямое и предумышленное оскорбление. Из одного только чувства самозащиты все стали мыться после работы и ринулись за бакалейными товарами; спрос на мыло достиг невиданных размеров, и Макфарлейн уже собирался сделать новый заказ в Бакхерсте.

– Что это – вольный старательский посёлок или воскресная школа, чёрт возьми? – возмущался долговязый Маккой, видный деятель реакционной партии, который отстал от веяний времени, ибо в период возрождения куда-то уезжал. Но его упрёки выслушивались без сочувствия, а по истечении двух дней сдался и этот смутьян, появившись в «Колониальном баре» со смущённым и сияющим чистотой лицом и волосами, благоухающими медвежьим жиром.

– Я чего-то заскучал, – застенчиво пояснил он, – вот и решил к вам завернуть. – Он одобрительно воззрился на своё изображение в треснувшем зеркале, украшавшем лучшую комнату в заведении.

Уже упоминавшийся нами случайный гость обратил бы внимание и на значительные перемены в лексиконе старателей. Почему-то, стоило лишь замаячить в отдалении среди куч красной глины и заброшенных ям грациозной девичьей фигурке в элегантной шляпке, некий шорох пробегал по прииску и густое облако забористой брани, в этих краях, увы, весьма привычной, рассеивалось без следа. В таких делах стоит только начать – было замечено, что и после исчезновения мисс Синклер стрелка нравственного барометра ещё долго удерживалась на высокой шкале. Опытным путём старатели установили, что располагают гораздо более обширным запасом эпитетов, чем им казалось прежде, и что подчас достичь взаимопонимания, не прибегая к сильным выражениям, гораздо легче.

Прежде считалось, что мало кто на прииске умеет так толково, как Эйб Дэртон, разобраться в качестве руды. Существовало мнение, что он способен с удивительной точностью определить количество золота в кусочке кварца. Очевидно, это было заблуждением, в противном случае чего ради он подверг бы себя ненужным расходам, без конца нося образчики на пробу. На мистера Джошуа Синклера посыпался столь обильный град кусочков слюды и камешков, содержащих ничтожно малую долю драгоценного металла, что у него сложилось весьма низкое мнение о старательских талантах молодого человека. Утверждали даже, что однажды Эйб заявился в дом пробирщика с утра пораньше с сияющей улыбкой и, малость помявшись, извлёк из-под фуфайки кусок кирпича, сопровождая это стереотипным заявлением, что он «решил, мол, наконец-то повезло, вот и заглянул попросить, это самое вычислить». Впрочем, занятная эта история построена на непроверенных данных, полученных от Джима Страглса, известного в посёлке шутника, а потому, возможно, не совсем точна в деталях.