Хозяин моей жизни
Шрифт:
Я ничего не могу. Любое движение провоцирует жуткую боль, потому он меня почти не держит.
– Хватит… умоляю! Перестань! Боже!
От безвыходности я ухватываюсь за крепкое запястье Лешего, но он не реагирует и обстригает все мои волосы до последнего локона, лишая меня красоты.
Я ведь не красилась ни разу. Волосы были очень густыми и длинными. Они были мне дороги. Были.
Из груди вырываются всхлипы, и я закрываю лицо ладонями, чувствуя, как, закончив меня стричь, Леший льет мне на голову шампунь.
Он меня
От шока я совсем не упираюсь и даже забываю о боли. Реву только молча, всхлипывая и обхватив себя руками.
Я его ненавижу сейчас. Адски. Монстр это, а не человек, и попала я именно к нему. Лучше бы к Лавру, Седому или даже к Алику! Но не к нему, не к Лешему прямо в жестокие лапы, потому что он меня сломает особо изощренными способами и от меня не останется даже тени.
Мои волосы смываются вместе с пеной, руки дрожат, и я дергаюсь, когда Леший берет меня за подбородок, с силой сжимая и заставляя посмотреть себе в потемневшие серые глаза.
– Остыла? Если не начнешь меня слушать, следующим я отрежу твой ядовитый язык. Под корень. Усекла?
Коротко киваю, не в силах ответить. Меня всю колотит.
Он из меня сделал урода. Отрезал волосы почти до корней, и в том, что Леший запросто может так же легко и языка меня лишить, я больше нисколько не сомневаюсь. Я и немая ему подойду, ему абсолютно плевать, какую меня трахать.
Вздрагиваю, когда Леший берет большое полотенце, закутывает меня в него и вытаскивает из ванны.
Затихаю в его сильных руках. Не упираюсь больше, не дергаюсь и не язвлю. Мне страшно. Я теперь понимаю, что Леший хуже них всех, вместе взятых, и никто со мной тут играть в игры не собирается.
Он меня сам попользует, сломает, а после выкинет дружкам. Вот она – моя судьба предательницы без права на прощение, без шанса даже на жизнь.
Вдыхаю его терпкий запах у шеи, глаза наполняются слезами, но посылать Лешего снова желания нет. Я боюсь его. Этот бандит жесток, и ему чуждо сострадание, тем более к такой, как я, – всеми отвергнутой крысе.
Мельком в зеркале вижу, что у меня сантиметра три где-то только волос осталось. И все. Он постриг меня как мальчика, лишил красоты. Ужасно просто… у меня даже нет слов.
Леший с легкостью относит меня в спальню, прижимая к себе, как сломанную куклу. Я думаю, что он снова бросит меня в углу, как псину, но бандит укладывает меня на кровать, садится рядом.
Я же не знаю, что мне делать. Крупно дрожу, стараясь прикрыть голые ноги полотенцем. Он меня сейчас насиловать будет. Сто процентов, я вижу эту злость в его волчьих глазах, становится страшно.
– Снимай.
Когда Леший хватается за мое полотенце и тянет его на себя, я не выдерживаю. Моя унизительная мольба
– Не надо… не надо, пожалуйста! Не насилуй, не надо!
Глава 9
По щекам катятся слезы, на миг мы с ним встречается взглядами, вот только у Лешего нет никакого сочувствия. Ни-че-го. Холодно смотрит, как на предательницу, хотя я и есть та, что предала.
Крыса ни черта не заслуживает. Вижу только, как Леший стискивает зубы, отчего у него аж желваки ходят. Напрягается весь, хмурит брови, смотря на трясущуюся меня.
– Дай сюда, сказал.
Полотенце он все же с меня срывает, и, не в силах выдержать этот позор, я закрываю лицо ладонями, смыкая ноги и ожидая жестокой расправы бандита, но… ее нет.
Чувствую только, как ко мне прикасается что-то холодное. Сначала к бедрам, после к рукам, ребрам.
Расцепляю пальцы и сквозь щелочку подглядываю. У Лешего в руках мазь, и это ею он сейчас смазывает мои синяки. Зачем? Я не знаю.
– Руки.
Берет мои ладони и кладет их себе на колени. Вглядывается, проводит длинными пальцами по запястьям, и я вижу, как его взгляд темнеет.
Я же не шевелюсь. Смотрю только на своего Хозяина, не в силах сопротивляться. Хозяин. Это мой хозяин, и я начинаю рыдать сильнее оттого, что только что сама мысленно в этом призналась.
– Что это? Они тушили об тебя бычки?
– Да. Алик, – отвечаю тихо охрипшим голосом. Леший сдвигает брови и смазывает эти ранки перекисью, наносит на них какую-то другую мазь, заклеивает пластырем.
Дергаюсь, когда он меняет ватку и обрабатывает мою нижнюю разбитую губу. Щиплет, здесь больнее всего почему-то.
– А-а-ай!
Хочу дернуться назад, но Леший не дает, придерживает меня за предплечье своей лапой, цементируя на месте.
– Тихо. Спокойно.
Смотрю на него. Леший очень красивый на самом деле: мужественный, широкоплечий, смуглый, подтянутый. Темные брови, длиннющие ресницы, волевой подбородок. Густая щетина, а глаза такие светлые сейчас, что утонуть там можно. Так что это не Леший урод, а я теперь уж точно.
Не двигаюсь в его руках, ведь мне уже не больно, наоборот, приятно. Мазь снимает боль и охлаждает свежие раны, но я не знаю, зачем Леший все это делает. Ну правда, зачем?
Наверное, чтобы кукла не сдохла от боли и заражения раньше положенного срока. Вероятно, они вместе хотят меня убить. Чтобы побольше народу увидело, что со мной случится и как я умру.
– Поднимись.
– Не буду… Зачем? – бубню, опуская голову, но Леший поддевает мой подбородок пальцем, и я вижу там предупреждение. Кажись, последнее для меня.
– Если не будешь носить этот корсет, сломанные ребра проткнут тебе легкие и ты сдохнешь. Ты поняла меня, мышка?
– Поняла, – отвечаю тихо. Упираться больше нет сил. Я поднимаюсь и, закрывая грудь, даю ему забинтовать свои ребра.