Хозяин моих желаний
Шрифт:
– Влада...
Его эмоции заперты за крепко сжатыми веками, лишь часть их срывается в этом выдохе – будто резким ударом в спину выбитым.
Расстояние между нами остаётся критическим. Раскалённый воздух обжигает горло и лёгкие. Готова поспорить, что ещё чуть-чуть – один случайный стон, ещё пара касаний, и Раду точно перестанет волновать моё согласие.
– Я поднимусь к себе...
– Не сейчас! – рявкает он, обрывая мою невнятную просьбу. Тяжело дышит, вцепившись мне в бёдра мёртвой хваткой и добавляет тише: – Я только немножко потрогаю. Не бойся.
И
Раду мягко ложится щекой на мою грудь над самым сердцем, на контрасте требовательно сгибает мои ноги в коленях.
– Перестань, ну? – шепчу настороженно и задерживаю дыхание, чтобы исключить возможность уже общего срыва.
– Ш-ш-ш... Всё будет хорошо. Тебе будет хорошо, обещаю. Я не могу отпустить тебя такой напуганной.
Раду весь напряжён, когда начинает медленно спускаться губами по животу.
Часть 3. Глава 4
Его губы приоткрыты. Мышцы бьёт дрожь там, где кожу согревает влажное дыхание. Каждый сантиметр пути отдаётся в позвоночник покалыванием. Недавний трепет возвращается, наливая вены знакомым зноем. Возбуждение дурманит, поэтому не сразу осознаю, что на этот раз задумал Раду. И когда до меня доходит – резко, будто ударом в солнечное сплетение – начинает невыносимо печь шею и уши.
– Не делай этого. Пожалуйста... – тихо прошу, почувствовав его рот в самом низу живота. Непроизвольно дёргаюсь, пытаясь свести ноги.
Мне вдруг становится очень стыдно и дико от мысли, что самая интимная часть моего тела бесстыже раскрыта прямо перед его лицом.
– Так. Тихо, – хрипло командует Раду. – Посмотри на меня.
Стоит опустить взгляд вниз и становится ещё хуже. Дух перехватывает от порочности его улыбки.
– Влада, ты самая лучшая, самая красивая, самая желанная женщина в моей жизни, – твёрдо, с пробирающей искренностью говорит он. – Запомни, никогда, ни при каких обстоятельствах я не отвернусь от тебя и не осужу. Но сейчас ты захлопнешь свой очаровательный ротик и дашь мне сделать это. Просто не сопротивляйся.
Боже...
Вот как ему сопротивляться?
И дело не в словах. Слова могут прозвучать и забыться. Но как же он подбирает момент! Берёт самый острый – вскрывающий душу, и только потом выжигает каждую букву клеймом.
С противоречивыми чувствами я замираю, позволяя Раду широко развести мои ноги. Глубоко вдыхаю, сжимаюсь в напряжённом ожидании и тут же цепляюсь за простыню до боли в пальцах. Ох, чёрт...
Упругий и влажный мазок языком уничтожает последние трезвые мысли в голове. Невольно делаю бесстыдное движение бёдрами, раскрываясь полностью. Голова кружится даже с закрытыми глазами. Весь жар, все ощущения срываются вниз – туда, где плоть терзают дерзкие губы. Туда, где всё ноет и пульсирует.
Его ладони жёстко фиксируют заёрзавшие в нетерпении ягодицы. Понимаю ведь, что этим только мешаю нам обоим, но власти над собой нет никакой. Раду достаточно приспустить с себя бельё – я сейчас не смогу и не захочу оттолкнуть.
Дико
Моя податливость, его настойчивость, нажим лёгкой щетины, мягкость горячих губ, хаотичные скачки от ласки к грубости – всё сжимается до дрожащей точки, натягивается бесконечным мигом парения и шпарит вены кипятком взрываясь.
Из моего горла вырывается единственный стон – практически неслышный. По звуку как шелест, по ощущениям – вылетевшая душа.
Раду обессилено уваливается рядом со мной. Смотрит в потолок, сжимая нижнюю губу зубами. Его дыхание громче и несдержаннее моего. И вот эта кровать, в чужом доме, вдалеке от цивилизации сейчас самое неспокойное место во вселенной. В груди саднит от потребности поделиться с ним тем необъятным, чем он меня наполнил – прижаться, шепнуть на ухо что-то очень личное и ласковое. Но реальность, начавшая проступать через сход блаженства, в деталях указывает на то как сильно он сейчас возбуждён. Не услышит.
Тёмные пряди волос прилипли к влажному лбу. На неподвижном, бледном лице только ноздри трепещут – порывисто, будто от сильной боли.
– Мне, наверное, лучше уйти, – хочется произнести это ровно, отстранённо, однако заметная дрожь в голосе слышна даже мне.
Знаю, уйти сейчас эгоистично. А остаться – значит закрепить между нами обиду. Она легко забывается на пике эмоций, но никуда не исчезает – лезет ядом в слова при каждой ссоре. Долги всегда нужно отдавать. Даже такие. Раду смог, получив разрядку, отвернуться от меня в душе. И я тоже так смогу.
Он закусывает усмешку, прикрывая глаза.
– Ложись сегодня со мной, Чертёнок. Обещаю больше не приставать.
Знаю, что не будет. Как и то, что оба не заснём. В воздухе слишком много моего сумасшествия и его неудовлетворённости.
Отрицательно качнув головой, поднимаюсь с кровати. Меня немного пошатывает. Кожу холодит, потому что эпицентр внутреннего тепла сейчас сосредоточен вокруг Раду. Зябко передёргиваю плечами, подхватывая с пола пижамные штаны. Верх лежит придавленный его ногой. Чёрт с ним. Завтра заберу, когда в комнате никого не будет.
– Я возьму цветы? – Горло дерёт как будто после крика. Даже не помню, действительно кричала или просто ртом хватала воздух, а не спросить не могу. Чего мне только не дарили, но так глубоко ещё никто ничем не смог пронять.
– Забирай всё, что хочешь. Здесь всё твоё и для тебя.
Облизываю пересохшие губы, ловя себя на радости, что под полуопущенными ресницами не видно выражение его глаз. Смущаться больше уже некуда.
Быстро собираю физалис в букет и на негнущихся ногах прошмыгиваю за дверь.