Хозяин шара
Шрифт:
— Сененмут, ты уже построил Дом Вечности?
Сененмут вздрогнул от этого вопроса, но постарался скрыть обиду.
— Да, учитель, гробница готова, — смиренно отозвался он.
Аменхотеп нахмурился:
— Сколько тебе лет, Сененмут?
— Почти сорок.
Легкая улыбка тронула бледные губы Аменхотепа.
— И ты считаешь, пора отправиться на поля Иалу? Ты знаешь, что только Амон может определить твой срок пребывания здесь, среди нас? Непочтительный сын, ты не боишься наказания?
Сененмут со злостью подумал: «Ничто на свете не может изменить моего решения
— Все в руках Амона.
В храме повисла тяжелая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием Сененмута. Он терпеливо ждал, когда наконец жрец оставит его в покое. Но Аменхотеп и не думал заканчивать беседу. Он порывисто встал с трона и быстрым шагом подошел к Сененмуту.
— Посмотри на меня. Мне шестьдесят, я глубокий старик, но я еще не собираюсь туда.
«Конечно, чего тебе собираться, — подумал Сененмут. — Твоя дочь Хатси принесла тебе двух очаровательных внуков. Вот и сейчас их смех доносится до моих ушей. Видно, пришли навестить деда».
— Ну, чего молчишь, Сененмут? — В голосе Аменхотепа прозвучало участие.
Вдруг горячие слезы жалости к себе полились из глаз Сененмута. Жгучий стыд пронзил его. Но теперь ему все равно, пусть учитель оставит его в покое. Аменхотеп обнял Сененмута, прижал к себе.
— Пойдем со мной, Сененмут. Обещаю, вскоре твоя жизнь изменится к лучшему. Надо только отказаться от мысли о смерти.
Сененмут шел за верховным жрецом, ничего не видя вокруг. После неприятного разговора с учителем горько было на сердце. Сененмут старался подавить в себе это чувство и принять равнодушный вид. Только что он прошел еще через одно унижение — он уже плачет как женщина. Хорошо, что это случилось перед старым другом, тот никому не расскажет.
Аменхотеп смотрел на Сененмута с жалостью, мысленно горюя: «Что время и переживания творят с человеком… Из здорового красавца Сененмут превратился в сморщенную мумию».
Аменхотеп вел Сененмута по длинному коридору храма к потайной двери. Здесь он надежно спрячет друга от Миноса и его слуги. Здесь они его не достанут. И если то, о чем рассказала Халли, правда, он сможет вернуть Сененмута к жизни. Но сообщить напрямую обо всем нельзя: во-первых, он дал слово Халли, а во-вторых, Сененмута эта новость убьет, сейчас он очень ослаб.
Внезапно перед ними возник слуга. Низко поклонился и молча передал Аменхотепу свиток. Тот пробежал по нему глазами, и его лицо озарилось радостью. «Амон не оставил нас. Какая радость! Теперь тебе нет смысла умирать, но спрятать тебя все-таки придется». Но вслух Аменхотеп ничего не сказал. Молчал и Сененмут. Его вообще ничего не интересовало. «Куда он ведет меня? — вяло думал он. — Разве это что-то изменит? Решение принято, и я не отступлюсь. Пожил, намучился, хватит. Куда ведет меня старый истукан? Еще и радуется. Я и без него знаю о своем грехе. Лучше бы на меня накинулась черная болезнь и увела на поля Иалу. Но нет, блаженных полей мне не достигнуть! Разве смогу я на суде Осириса отречься от черных помыслов? Да, я хочу смерти. Пусть это самый великий грех перед Амоном, но мое время пришло, глупый жрец».
Аменхотеп
— Сейчас мы войдем в святилище, поэтому необходимо обмыть наши тела от земного праха и нечистых желаний.
Только сейчас Сененмут заметил еще одну дверь. Неужели он, Сененмут, простой смертный, попадет в сердце храма Амона? Только единицы удостаивались такой высокой чести.
Шепча молитвы, верховный жрец взломал печать на двери святилища и переступил его порог. Взволнованный, шагнул вперед и Сененмут. Но это еще не святилище, это помещение было только преддверием. Аменхотеп опустился на колени и нажал на не видимый глазу выступ на каменной плите пола. Плита отодвинулась, и их взору предстал обширный зал с искусно выполненными статуями богов. В самом центре Сененмут увидел статую бога Амона-Ра — владыки богов. По правую руку от него восседала его супруга Мут, а по левую — их сын Хонсу.
— Посмотри, Сененмут, — тихо сказал Аменхотеп, — на эту прекрасную фиванскую триаду. Я вывез ее из Фив, подарок великого фараона. Время летит как птица, гонимая ветром, и удержать его даже великим богам не под силу. День сменяется ночью, так было всегда. Человек стремится остановить время, но старость, отвратительная слуга вечности, приходит неумолимо к каждому. И даже боги подвержены течению времени, они рождаются и умирают, когда люди перестают их помнить. Я собирал этих богов по всей нашей земле, чтобы потомки как можно дольше помнили их. Мне хочется продлить им жизнь…
Сененмут почти не слышал учителя. Он уставился на сына Амона и Мут — Хонсу. Он считался богом Луны, прогоняющим злые силы. Его всегда изображали мальчиком. Сейчас он насмешливо смотрел на Сененмута. «Сейчас мой сын был бы таким же», — подумал Сененмут.
Аменхотеп почувствовал, что Сененмут не слушает его. Он увидел, что тот с горечью смотрит на мальчика.
— Сененмут! — воскликнул Аменхотеп. — Ты не умрешь, у тебя будет наследник!
Сененмут с трудом оторвал взгляд от статуи мальчика и с горечью произнес:
— Это очень жестоко, Аменхотеп, а ведь я считал тебя самым близким другом!
— Присядь, Сененмут. Я знаю, что радость тоже может убивать, а я этого не хочу. Ты слишком слаб, потому я так тщательно готовлю тебя к ней.
— Радость? Я уже забыл, что это такое.
Аменхотеп сделал вид, будто не слышал этих слов.
— А ты случайно не помнишь, когда Минос появился в Кемете?
— Отлично помню. Я встретил его возле храма Бэсу. Он помог мне вынести из храма мою любимую жену, которая умерла от моей руки.