Хозяин снов
Шрифт:
— Эверетт?
Напротив него сидел Кэйл. Сидел на невидимом стуле в белой пустоте. Кэйл из прежних лет, Кэйл с видеопленки, которую он — не Эверетт, а Хаос — смотрел в Вакавилле. Друг, которого он помнил.
Но Эверетт не должен был его помнить. Не мог он знать человека,
причастного к тому, что тут творится.
Куда подевались Фолт, комната и окно?..
— Ты приехал. — Кэйл улыбнулся, наклоняясь вперед, но руки не протянул.
— Похоже на то, — услышал Эверетт собственный голос.
«Где бы я ни был, я где-то нахожусь, —
— Нам о многом надо поговорить.
И тут у Эверетта в мозгу вспыхнула тревога.
— Твой отец… — начал он.
— Илфорд проклятый! Ну его, к черту. Забудь о нем.
— Ладно, — согласился Эверетт.
Фолт тоже предупреждал, вспомнилось ему. Просил не говорить Илфорду о Кэйле. Почему?
Эверетт повернул голову, желая проникнуть в суть темной зоны, которая заменила собой мир. Никакой сути, лишь бездонная серость. Где же она кончается? Возможно, не дальше век, а может, не ближе звезд. Она вызывала одновременно головокружение и клаустрофобию.
Кэйл сидел на приличном расстоянии. Единственный ориентир. Единственное деление на измерительной шкале.
— Кэйл…
— Да?
— Я многого не помню. И не понимаю.
— А меня помнишь?
«Кто ты? — хотелось спросить Эверетту. — Наркотик из пробирки или оборотень, прячущийся под личиной своего отца?»
Как ни напрягал Эверетт память, она твердила лишь одно: человек, который жил в цокольном этаже, друг.
Хотя Эверетт и вспомнил кое-что, пока ехал на мотоцикле из Вакавилля в Сан-Франциско, в памяти еще хватало белых пятен. А тут, в городе сплошных «подчисток», мир неимоверно сократился. В нем остались только Эверетт и Кэйл.
— Я помню тебя по прошлой жизни, — сказал он.
— А что еще помнишь?
— Шляпвилк. Городок в Вайоминге. Меня там звали Хаосом.
— А Разлом? Помнишь?
— Нет.
— Ничего страшного. Это будто из киноленты вырезали кусок. Каждый что-то упустил.
«Как ты, например, собственное тело», — чуть было не сказал Эверетт.
И он подумал: «Что хуже: лишиться тела или того, что потерял я?»
— Я хотел повидать Гвен, — сказал Эверетт. — Ее я помню. Только ради нее и приехал, если честно.
— Знаю.
— Я ее видел на кассете, которую Фолт…
— Через минуту ты встретишься с ней, если захочешь.
Это прозвучало небрежно, но Эверетт все равно разволновался. Новость, что Гвен всего в минуте от него (неважно, в минуте пути или минуте ожидания), ввергла в замешательство.
— Но сначала расскажи про Шляпвилк, — попросил Кэйл. — Я уже кое-что узнал из твоих снов и от Фолта. Но хочу услышать от тебя. Расскажи про Келлога.
И Эверетт выложил все. Рассказал про Келлога и Малую Америку, про машины, про груды банок. Затем поведал о Мелинде, о поездке на запад, об Иди. Поток слов изумил его самого. Казалось, за эти минуты он произнес больше, чем за всю прежнюю жизнь, которую помнил. В конце концов он сообразил, что надеется заключить с Кэйлом сделку, получить столько же, сколько отдаст.
Однако за монологом последовала тишина. Казалось, Кэйл погружен в раздумья. Он неподвижно глядел в пустоту,
— Ладно, не суть, — отозвался наконец Кэйл. — Пока наркотик не выдохся, я могу отвести тебя к Гвен… Однако забавно. Ты рассказывал так, будто все это происходило не с тобой. — Кэйл сунул в пустоту правую руку и повернул невидимую дверную ручку. Раздался щелчок.
— Что ты хочешь этим сказать? — Эверетт видел, как отворяется дверь. За ней открылась еще более густая серая пустота. Он вытянул шею и напряг зрение, но так ничего и не разглядел. Глаза скоро устали, и в пустоте закружились серые вихри.
— Только то, что тебе можно верить. — Голос Кэйла поблек. — Ты многое увидел — это уже большое дело. — Он снова поднял руку. — Ступай.
Эверетт не хотел шевелиться. И вдруг его понесло вперед, в дверной проем.
В черном вакууме обозначились белые контуры мебели. Он повернулся назад и увидел Кэйла, тот по-прежнему сидел посреди пустоты.
Эверетт повернулся и поплыл вперед.
Она сидела на краю очерченной белым кровати. Черная одежда сливалась с фоном, руки и лицо светились, и казалось, будто они висят в воздухе. Лицо и руки с видеопленки и из снов. Гвен.
— Эверетт? — Она убрала волосы с лица и застенчиво улыбнулась. — Я ждала… — Она потупилась, пряди снова упали на лицо. Через секунду она опять подняла голову, на глазах блеснули слезы. — Это правда ты?
— Да, — выдавил он.
— Кэйл говорил, что ты едешь. Сказал, знает из снов. Я не могла поверить. Ты тут всем снился, даже Фолту. А мне — нет.
— Это от меня не зависит.
— Я знаю. Это неважно. — Она поглядела в его зрачки и отвела взгляд. — Иди сюда.
Он подошел и сел на кровать рядом с ней. Почувствовал, как ее бедро прижалось к его бедру. Она была настоящая. Он коснулся ее плеча. Она взяла его руку, положила к себе на колени. Они переплели пальцы.
— Без тебя я не была собой… такой, как прежде. От меня осталась только половина. Не знаю, как тебе объяснить… с чего начать…
— У меня то же самое, — сказал он. И подумал: «Может, так оно и есть. Я потерялся. Не был самим собой».
— Где потерялся?
— В беспамятстве. — Их мысли ходили кругами, не в силах причалить к реальности. Но это не имело значения. Слова не играли роли.
— Ты меня забыл? — спросила она.
— Я все забыл. До вчерашнего дня я был другим человеком. Даже сейчас не помню, как мы расставались.
Она опустила глаза.
— А ты меня не забыла? — Он боялся спросить что-нибудь не то.
— Нет. Со мной было другое… Но тебя, Эверетт, я всегда помнила. Кажется, я скорее забуду себя.
— Но ведь и я забыл себя, — произнес он. — Именно это со мной и случилось. А тебя я вспомнил раньше, чем всех остальных. В снах, — уточнил он.
Она улыбнулась.
— Ты себя забыл по-другому. Не так, как я.
— То есть?
Она коснулась его щеки.
— Трудно объяснить. У меня ничего не осталось, только воспоминания о тебе, о том, как мы были вместе. Пришлось себя воссоздавать по этим клочкам памяти. Вот почему мне больно слышать, что ты меня забыл.