Хозяин снов

Литэм Джонатан

Эверетт почувствовал, как по жилам побежали хмель и ритм музыки. Показалось, что сам он — всего лишь сумма этих ощущений.

— Ты моих родителей помнишь? — спросил он Фолта.

— Ни разу их не встречал, — осторожно ответил Фолт. Его, похоже, встревожила угрюмость в глазах Эверетта.

— Неужели я про них никогда не рассказывал?

— Может, и рассказывал, да только я не припоминаю. — Фолт поднял пивную кружку и спрятал за ней лицо.

— А я-то думал, если сумею возвратиться, значит, кого-то найду. Себя.

— Когда

я отыскал тебя в Вакавилле, ты был Хаосом. Радуйся тому, что имеешь.

— Не рассчитывай на то, что воспоминания помогут понять, кто ты такой, — сказала Даун. — Тем более сейчас.

— Ну а что поможет? — спросил Эверетт с горечью и сарказмом. Лишь оставшись ни с чем, он понял, как ему был необходим ответ.

— Ты — это то, что ты делаешь. Ты — это твой выбор. — Она глотнула пива. — Тот, в кого себя превратишь.

— Значит, мне не надо беспокоиться по поводу того, кем я был раньше?

Даун пожала плечами.

— Беспокойся, если охота, только не зацикливайся. Потому что никогда не будешь знать наверняка.

— А как насчет тебя? — Эверетта вдруг разозлил ее самоуверенный тон. — Почему для тебя все так просто? Или ты помнишь, кем была до Разлома? И считаешь, что нынче тебе живется ничуть не хуже, чем тогда?

— Мне бы очень хотелось забыть, кем я была раньше.

Эверетт поразмыслил над этим откровением и почувствовал жгучую зависть. Хотя, возможно, она мало отличалось от его желания избавиться от снов.

— Ведь ты и раньше была замужем за Гарриманом, да? — спросил он. — Ты ведь его жена?

— Мы давно вместе. Но это, пожалуй, не то, что ты думаешь.

— Он кто, ученый? Спец по снам? Кем он раньше был?

— Да, он вел исследования в этой области, но Разлом, конечно, ему помешал, как и всем остальным. Не хочу говорить о Гарримане. Скучная тема.

Эверетт забрался поглубже в кресло. Он устал вытягивать из собеседников ответы, не проливающие ни капли света. Его взгляд медленно прошелся по стойке бара к фасадному окну с полосками липкой ленты на трещинах в стекле. Эверетт узнал стоявшего на улице человека, вернее, человекоподобного робота-телеевангелиста. Он то ли проповедовал, то ли выговаривал двум пацанам, которые сразу напомнили Эверетту Рэя и Дэйла. Но это, конечно, были совсем незнакомые дети. На глазах у, Эверетта они вырвали из карманов робота кипы брошюр, швырнули на асфальт и дали деру. Робот невозмутимо нагнулся подобрать свое добро.

— Почему бы тебе не поиграть в бильярд? — спросила Даун Фолта.

Тот послушно кивнул и выскользнул из кабинки. Эверетт смотрел, как он подходит к столу, как, заговаривая с игроками, нервно дергает головой.

— Я хочу потолковать о девушке из снов, — произнесла Даун. — О Гвен. Ее ведь так зовут? Ты ее любишь. Потому и вернулся.

Эверетт кивнул. Он слишком устал, а может, был слишком пьян, чтобы возражать.

— Кэйл хочет, чтобы ты сделал его мир настоящим.

Он отвернулся, не желая продолжать

тему. На вечеринке от его внимания не укрылось, что Даун презирает Кэйла.

— Чтобы он мог жить с девушкой, — напирала она. — Именно ради этого!

Он снова встретил ее взгляд. Все равно что кивнул.

В полумраке кабинки она придвинулась к нему — соприкоснулись плечи, бедра и колени.

— Знаешь, — сказала она, — а ведь у меня есть идея получше. Преврати меня в Гвен.

— Не понял.

— Воспользуйся своей силой, чтобы сделать из меня ту, кого ты хочешь. Тогда она станет живой, и ты ее получишь. Ты ведь способен, сам знаешь. Сделай меня ею, и уедем отсюда вместе. Если хочешь, переберемся в тот дом из твоих снов.

Он закрыл глаза, поднял и осушил кружку. И почувствовал на своем бедре ее ладонь.

— Эверетт, она же ненастоящая. И я знаю, как ты жаждешь с ней встречи. А потом тебе уже не придется творить чудеса.

— А как же Гарриман и Илфорд? Как насчет их планов?

— Милый, я с удовольствием погляжу, как их планы превратятся в дым. — Не убирая руки с его бедра, она повернулась, и ее лицо оказалось напротив лица Эверетта. — Поцелуй меня.

Он приник к ее губам и ощутил ее дыхание. Сладкое, как яблочный сок. Но с горьковатой примесью. Вроде сажи или уксуса.

Даун оторвалась от скамейки, прижалась к Эверетту грудью и животом. Эверетт почувствовал, как она расстегивает ему брюки. Рев динамиков, запах пота и застоялого дыма, стук бильярдных шаров, язык Даун у него во рту и рука на его бедре — все отодвинулось прочь, точно айсберг. Перед Эвереттом остались только море и туман.

Он выпрямил спину и потряс головой. Даун открыла глаза, усмехнулась и отстранилась.

— Ты же знаешь, Даун, ты не Гвен. — Ему хотелось вместе с этой фразой выплеснуть всю свою мировую скорбь.

Но с лица Даун не сходила улыбка.

— Да. Пока — не Гвен. Но я не совсем безнадежна.

Он покинул кабинку, прошел в туалет и встал, покачиваясь, у писсуара. Следом вошел Фолт с кием в руке.

— Ну, чего, Эверетт? Ты как?

— Пошли отсюда, — сказал Эверетт.

* * *

Он стоял и смотрел вверх, на низкий небосклон, на толщу тумана, что придавила черные рощи. Даун высадила Эверетта и Фолта у подъездной дорожки перед домом Илфорда. Ее машина скрылась в ночи, и почти тотчас умер гул мотора.

В тот миг Эверетт пожалел, что отпустил ее. Ведь он мог вырваться из этой гнетущей громадины — дома Илфорда, поехать к ней, лечь в ее постель и спрашивать, спрашивать… Похоже, ее влечение было как-то связано с тем, что она помнила… Он ненавидел себя. За то, что толкнуло его к ней. За то, что у него нет прошлого.

Он повернулся к дому и разглядел силуэт Фолта. Тот ждал. Внезапно к горлу подкатила рвота.

— Так ты и нашим, и вашим, да? — спросил он.

— Чего? — Фолт вытаращился на него в потемках.