Хозяин видений
Шрифт:
— Эрик! — Повисла у него на шее, а он обнял ее за талию.
— Элька! — радостно подхватил Эрик. — Когда приехала?
— Утром. Роб встретил в Москве. — Она отлипла от него и перевела на меня любопытный взгляд. — Есть будете?
— О да! — Он многозначительно на меня посмотрел, и я почему-то смутилась. — Это Эльвира, целительница скади. Эльвира, это Полина, моя… подруга.
— Добро пожаловать, — лучезарно улыбнулась Эльвира и протянула мне руку. Рукопожатие было теплым и крепким. — Сейчас буду вас кормить.
Она упорхнула в другую
— И карое свари. У нас тут есть истощенные.
— Будет сделано, кэп!
Обедали мы впятером — я, Эрик, Эльвира, Роб — жрец скади и Тамара — воительница. Даша не спустилась, сославшись на головную боль, но мне показалось, ее расстроило известие о мальчике.
Эльвира положила голову на плечо Эрика и много расспрашивала меня о жизни в атли. Искренне посочувствовала, что мне пришлось уйти, а потом без умолку тараторила о Лондоне и племени бранди, у которых они жили. Я узнала, что пару лет назад Эрик построил там свой дом, и они переехали, но больше всего Эльвире нравилось в небольшом коттедже с видом на море, куда они изредка выбирались на пикники…
Роба и Тамару я уже видела — у атли, когда мы с Владом вернулись из штаба охотников. Смуглый жрец скади был наполовину испанцем. Его мать — человеческая женщина жила в Севильи, и у Роба было несколько человеческих братьев и сестер. Мы немного пообщались, а затем юная целительница завлекла меня восторженными историями, и жрец переключился на Эрика. Они говорили тихо, и я ничего не смогла разобрать из-за стрекота молодой скади.
Тамара, кудрявая воительница, больше молчала и сверлила меня подозрительным взглядом — прямым и недружелюбным, а потом резко спросила:
— Ты — пророчица?
Разговоры за столом смолкли, гнетущее молчание нависло куполом. Я смутилась и посмотрела на Эрика. Он не напрягся даже. По-хозяйски обнял меня за плечи и ответил:
— Полина не просто пророчица. Она — та самая.
— Ненавижу всех твоих пророчиц. А эту — особенно!
Тамара с грохотом уронила вилку в тарелку, демонстративно встала и вышла из кухни.
— Извини, — нахмурился Эрик и перестал меня обнимать.
— Тома категорически против ухода Эрика в кан, — пояснил Роб, и все снова замолчали.
Эрик тоже встал. Казалось, его задело поведение Тамары, но касаться этой темы мне не очень хотелось, и я не стала спрашивать. Эльвира молча собрала посуду и отнесла в мойку. До того веселая и непринужденная атмосфера наполнилась мрачностью и тягостным ожиданием. Казалось, все ждали, что предпримет Эрик.
Он повернулся ко мне и сказал:
— Идем.
Не дожидаясь ответа, развернулся и вышел. Я покорно последовала за ним, едва поспевая и стараясь подстроиться под его размашистую походку.
Мы пересекли гостиную, поднялись по лестнице и свернули направо, в светлый длинный коридор. «Здесь все очень похоже на дом атли, — подумала я. — Но больше». На стенах висели картины в черно-белых тонах — какой-то абстракционизм. Витиеватые бра — черные с белым абажуром,
Эрик остановился у пятой двери слева, открыл ее и приглашающим жестом пригласил меня внутрь.
Комната была большая, даже можно сказать огромная. Два окна на противоположной от двери стене были зашторены. Квадратная кровать, накрытая темным покрывалом, и кованые бра по обе стороны от нее, излучающие приглушенный, даже немного интимный свет, создавали обстановку величественности. Почти никакой мебели, кроме кровати, не было. Лишь старинный комод из черного дерева, выполняющий также роль бара, пара стульев и старинные напольные часы с маятником. У окна стояла лампа с белым абажуром, но она была выключена.
Комната подавляла. Впрочем, как и ее хозяин.
Эрик прошел, снял куртку и небрежно бросил ее на стул у окна. Приблизился к бару, плеснул чего-то в стакан и залпом осушил. Обернулся, посмотрел на меня лукаво.
— Выпьешь?
Я покачала головой.
— Кто такой Маршал?
— Один из моих ищеек. Ты устала. Прими душ и ложись — истощение не шутки. Я поговорю с Маршалом в кабинете. Надеюсь, не сбежишь?
— Я не сбежала, а ездила завтракать, — возразила я. — У тебя, между прочим, абсолютно пустой холодильник!
— Приму это к сведению, — лукаво улыбнулся он.
— Ты же не собираешься искать Теда сегодня? Я бы хотела поговорить с тобой о нем.
— Не собираюсь. Кроме колдуна, у меня полно других дел. А утром с удовольствием обсудим все, твою беспечность в том числе.
— Это твоя комната? — Я прошлась, касаясь рукой гладкого покрывала на кровати. Оно было темно-серым, под цвет штор и ковра на полу, и прохладным.
— Тебя это смущает?
И снова этот взгляд — прямой, изучающий. Резкий.
— Думаю, у тебя найдется другая комната для меня, — ответила я. — Гостевая.
Эрик рассмеялся. Раскатисто, громко. Затем быстро преодолел расстояние между нами, поднял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза. Я притихла, когда его ладони скользнули вниз по моей шее, а затем забрались под куртку, скидывая ее с плеч. Тело словно превратилось в приемник электричества Эрика, пропуская по крови разряды, искушая поймать его волну, откликнуться на ласки. Вскоре моя куртка оказалась там же, где и его — на стуле.
— Прими душ и ложись, пророчица, — сказал он тихо. Чувственный голос будоражил, возбуждал и пугал одновременно. — Мне нравится, как ты на меня реагируешь.
Я хотела что-то сказать, но он не дал. Положил палец мне на губы и провел по ним, отчего у меня по спине забегали мурашки, а в груди стало так горячо, что казалось, еще секунда — и взорвусь. Хотелось обнять его, прижаться. Одежда внезапно стала мешать, как в нестерпимый июльский зной, когда мечтаешь искупаться нагишом в прохладном водоеме. Снять ее быстрее, а лучше пусть он снимет. Сделать все, что попросит этот мужчина. Вновь ощутить себя желанной.