Хозяйка Дома Риверсов
Шрифт:
Будто желая отпраздновать свое возвращение в центр Англии, король и королева открыли дворец в Гринвиче и созвали там королевский совет. Герцог Йоркский, явившись на этот совет, сложил с себя обязанности лорда-протектора, обнаружив при этом, что утратил и второй свой титул — констебля Кале. Этот титул был снова пожалован Эдмунду Бофору, только что покинувшему тюрьму и победоносно получившему прежнее могущество.
Бофор пришел в покои королевы, красивый, в богатых одеждах и с таким видом, словно ездил ко двору Бургундии за новыми нарядами, а не сидел в Тауэре, ожидая суда по обвинению в предательстве. Он вновь высоко вознесся на колесе Фортуны, и, пожалуй, не было сейчас при дворе человека
— Пожалуйста, встаньте, милорд, мы рады снова видеть вас на свободе.
Эдмунд Бофор легко вскочил, изящным движением предложил ей опереться о его руку и спросил:
— Не прогуляться ли нам?
И они рука об руку двинулись на большую галерею. За ними последовали только я и еще одна из фрейлин; остальным я кивком велела оставаться на месте, да и сама осторожно притормаживала, стараясь держаться от этой парочки подальше, чтобы моя спутница не смогла подслушать, о чем они там шепчутся.
В конце галереи герцог поклонился и удалился, а Маргарита повернулась ко мне; лицо ее сияло.
— Эдмунд хочет посоветовать королю более не допускать на заседания совета герцога Йорка! — радостно сообщила она. — Он там ни к чему. Пусть наше ближайшее окружение составляют исключительно представители Дома Ланкастеров. Все, что Йорк сумел выиграть, занимая должность лорда-протектора, будет у него отнято. На заседания совета также не будут приглашать ни его зятя, графа Солсбери, ни этого щенка-переростка Ричарда Невилла, графа Уорика. Эдмунд решил непременно настроить короля против наших врагов и лишить их всех сколько-нибудь значительных должностей. — Она рассмеялась. — Эдмунд пообещал, что они еще горько пожалеют о том дне, когда заперли его в Тауэре, а меня — в Виндзоре, что они еще приползут ко мне на коленях! А еще он считает, что, поскольку король сейчас весьма плохо представляет себе, что творится вокруг и что ему надлежит делать, то страной лучше управлять нам с ним вдвоем. И первым делом мы сбросим наших врагов с их пьедестала. Пусть отправляются или в тюрьму, или на виселицу.
Я протянула к ней руку, пытаясь ее остановить, но она была слишком взбудоражена мыслью о столь восхитительной мести и никаких предостережений слышать попросту не желала.
— Эдмунд говорит, что теперь нам есть за что бороться. Король к нам вернулся и вновь пребывает в добром здравии, и он наверняка будет поступать так, как посоветуем ему мы; у нас есть сын и законный наследник трона, и уж этого никто отрицать не может. И теперь мы в состоянии преподать Йорку такой урок, которого он никогда не забудет. По мнению Эдмунда, если мы сумеем доказать, что Йорк собирался захватить трон, то он — покойник.
На этом месте я все-таки вмешалась:
— Ваша милость, разве вы не понимаете, что подобные действия заставят Ричарда Йоркского пойти на открытый мятеж? Ему же придется защищать себя от столь серьезных нападок. Он наверняка потребует, чтобы совет возобновил свои обвинения против герцога Сомерсета, и произойдет раскол — на одной стороне вы и ваши сторонники, на другой он и его окружение.
— Нет! — возразила она. — Король сам объявил собранию лордов, что Сомерсет — его истинный преданный друг и близкий родственник, так что теперь никто
Я только головой покачала; я никак не могла сейчас втолковать ей, что герцог Йоркский слишком могуществен и не стоит прилагать таких усилий, превращая его в своего врага.
— Но вы-то более всех должны быть довольны! — воскликнула Маргарита. — Эдмунд обещал непременно привезти домой вашего мужа Ричарда.
Ну что ж, у всего своя цена. Моя цена — это Ричард. И я, моментально забыв о том, что королеву нужно призывать к осторожности, схватила ее за руки.
— Правда?
— Да, он обещал мне. Король намерен торжественно, в присутствии всех передать Эдмунду ключи от Кале, а вашего Ричарда удостоить высочайшей похвалы как верного командира крепости. Ваш муж вернется к вам, Йорк будет арестован, а королевством будем благополучно править Эдмунд Бофор и я. И все мы снова будем счастливы.
Да, я снова была счастлива, я снова обнимала его, прижимаясь лицом к его стеганому колету, а он так сильно, по-медвежьи, обхватил меня руками, что я даже дышать не могла. Когда я подняла глаза и посмотрела в его любимое измученное лицо, он поцеловал меня столь крепко, что я зажмурилась, чувствуя себя одуревшей от счастья девчонкой. Мы на мгновение оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, и снова принялись целоваться, а портовые рабочие и моряки подбадривали нас криками и непристойными замечаниями, но Ричард, по-моему, ничего не слышал. Сунув руки мне под плащ, он ласкал мое тело, бедра…
— Вот тут и остановись, — шепнула я.
— Куда мы можем пойти? — спросил он, словно мы опять стали юными женихом и невестой.
— Пойдем прямо во дворец, — предложила я. — Ну, идем же. У тебя все вещи упакованы?
— К черту вещи! — весело заявил он.
И мы, крепко держась за руки, двинулись от причалов Гринвича к дворцу. Мы украдкой пробрались внутрь с черного хода, точно парень с конюшни и уличная шлюха, и заперлись в моей спальне. Да так, взаперти, и провели там целый день и всю следующую ночь.
Правда, в полночь я велела служанке принести нам какой-нибудь еды, и мы подкрепились прямо там, у камина, завернувшись в простыни.
— Когда же мы поедем в Графтон? — спросила я.
— Завтра же! Я мечтаю поскорее увидеть детей и новорожденную дочку. Но, к сожалению, мне потом придется сразу же вернуться сюда и снова плыть за море.
— Опять?
Он поморщился.
— Я должен сам передать приказ Бофора. В крепости и так царят беспорядки. Я не могу оставить гарнизон без командира. Мне придется пробыть там, пока герцог не пришлет мне замену, а уж затем я вернусь домой насовсем.
— Я думала, ты уже вернулся насовсем!
Я была в отчаянии.
— Прости меня, любимая, — ответил он. — Но мне действительно страшно оставлять свой гарнизон без командира. Я обязан туда плыть. Хотя признаюсь честно: в последнее время мне действительно тяжко пришлось.
— Но потом ты правда вернешься навсегда?
— Королева мне это обещала. Да и герцог тоже. Так что и я, наверное, могу дать тебе такое обещание. — Он наклонился ко мне, ласково теребя прядь моих волос. — Это нелегко — служить такой стране, как наша. Но король теперь здоров и, надеюсь, вновь возьмет власть в свои руки, да и Дом наш опять на подъеме.