Хозяйка Фалкохерста

Хорнер Ланс

– Подумаешь, рубцы! Я же говорю: девки того стоят.

Она встала, поправляя на голове платок и разглаживая фартук. Несмотря на темноту, оба увидели на белой материи уродливое зеленое пятно.

– Ах, Джем, у меня на фартуке пятно от травы! Прямо не знаю, что сказать миссис Маклин.

Он расхохотался:

– Так и скажи, что проводила время с Большим Джемом. Она поймет, что одно пятнышко – это еще мало.

– Нахал! – Она легонько, в шутку, шлепнула его по щеке. – Ладно, мне пора бежать, Большой Джем.

– Поцелуй-ка меня на прощание. Увидимся, когда я вернусь из Раунд

Три. Только помни: никому ни словечка, куда я отправился. Я, конечно, не думаю, что масса Маклин пустится за мной в погоню: он уже привык к моим отлучкам и знает, что я пропадаю не больше двух дней, но осторожность все равно не помешает.

– Я не проговорюсь, – пообещала Лукреция Борджиа.

Она высвободилась, прервав поцелуй, грозивший растянуться до бесконечности, и пустилась бегом по белеющей в темноте тропинке, радуясь, что изучила на ней каждый бугорок; несмотря на темень, девушка ни разу не споткнулась.

Она влетела на кухню через заднюю дверь. Эмми оставила гореть одну-единственную маканую свечу в железном подсвечнике. Лукреции Борджиа было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что на кухне полный порядок. Она стремительно провела пальцем по внутренней поверхности чайника и удостоверилась, что ее задание выполнено. Затем прошла через дом и очутилась на веранде, где ее дожидались хозяева.

– Долго же ты выполняешь наши поручения, Лукреция Борджиа! – молвила миссис Маклин, пребывавшая в сварливом настроении.

Лукреция Борджиа покосилась на зеленое пятно на своем переднике.

– У меня вышла заминка, миссис Маклин. Я несла в кладовку у родника кувшин с молоком, чтобы к утру получились сливки, поскользнулась и упала. Все молоко разлилось, вот мне и пришлось возвращаться в коровник за новым кувшином. Потому и задержалась.

Мистер Маклин перестал раскачиваться и указал на нее веером:

– Ты всегда говорила мне только правду, Лукреция Борджиа. Будь на твоем месте другая негритянка, я бы решил, что она барахталась в кустах с негром. Ты уверена, что твое опоздание вызвано не этим?

– Уверена, масса Маклин, сэр. Да и какие здесь негры?

Миссис Маклин осуждающе взглянула на рабыню, встала и отпихнула кресло. В ее руке зазвенела огромная связка ключей.

– Ладно, Лукреция Борджиа, пора за дело, иначе завтра мы останемся без хлеба. Я пойду с тобой в кладовую и выдам тебе муку, сахар и все прочее. Замеси-ка побольше теста, чтобы не пришлось скоро снова браться за такое хлопотное занятие в этакую жару.

– Да уж, от печи на кухне не продохнуть, мэм. Миссис Маклин, преследуемая по пятам Лукрецией Борджиа, собралась покинуть веранду, но у самой двери их остановил голос Маклина.

– Погоди-ка, Лукреция Борджиа! Так ты говоришь, Альберт тебе не по нраву? Говоришь, он для тебя староват? А откуда же у него потомство?

– Я не против Альберта, масса Маклин, сэр. Он малый хоть куда. Только староват он для такой девушки, как я.

– Я вот о чем подумал: что ты скажешь, если я предложу тебе Джубо – того, из конюшни? Тоже парень хоть куда, только он стопроцентный черномазый с вывороченными губами и всем прочим. Пока что я его ни с кем не спаривал, а ведь негру холостяцкая жизнь

вредна. Он начинает злиться, хотя, по правде говоря, Джубо остается покладистым слугой. – Мысли Маклина потекли по другому руслу. – А вообще-то, чего нам в Элм Гроув недостает, так это молодых рабынь, которые могли бы ежегодно приносить многочисленное потомство. Пора прикупить парочку. Надо будет наведаться к мистеру Оливеру в Спринг Бранч и присмотреть там негритянок получше. Он как раз рассказывал, что у него есть чем похвастаться. Надеюсь, мы от этого не разоримся?

Вопрос предназначался миссис Маклин. Та кивнула в знак согласия.

– Да уж, давно пора! Здешние живут у нас давным-давно и почти все уже перестали рожать. Негритянок у нас раз-два и обчелся: Лукреция Борджиа, Далила, Летти, бездельница Эмми – хотя созрела ли она? Надеюсь, что да. Действительно, почему бы тебе не отдать Лукрецию Борджиа Джубо?

– Больно он черен для Лукреции Борджиа! Мне бы хотелось заиметь светлокожий молодняк. За такой можно больше выручить. Только таких покупателям и подавай.

– Дейд уже покрывает Летти, а Большой Джем пускай обрабатывает новеньких. Далилу я ему не подложу. Это девушка со светлой кожей, с примесью хорошей человеческой крови, от такой и потомство должно быть светлокожим. Хорошо бы у нас переночевал какой-нибудь белый молодой человек! Мы бы предложили ему на ночь Далилу. Я не стану отдавать ее для покрытия, пока для нее не сыщется светлокожий партнер.

Маклин снова закачался в кресле, раздумывая и подсчитывая.

– Если Оливер продаст мне, скажем, пять негритянок по пятьсот долларов за голову, то я мог бы взять еще денежек под закладную. Молодняк пришелся бы нам очень кстати. Работорговцы дают за негров хорошие деньги. Так и сделаем! Какой смысл содержать негров без потомства? Мы здесь, в Элм Гроув, нищаем день ото дня. Надо было еще несколько лет назад продать кого-нибудь из работников и заполучить новых. Если мы будем сидеть сложа руки, то скоро останемся с одними стариками, которые повиснут у нас на шее бесполезным грузом.

Он кивнул, считая изреченное им неопровержимой истиной, и взглянул на жену. Та тоже кивнула. Заложить плантацию для того, чтобы подкупить новых негров, – такой ход казался обоим правильным, даже хитроумным.

– Ты только что говорил о Лукреции Борджиа и Джубо. Твое решение окончательное?

Прежде чем ответить, Маклин основательно поразмыслил.

– Мне не нравится, что ему придется спать на кухне с Лукрецией Борджиа: уж больно этот Джубо дик и вонюч! Но отпускать Лукрецию Борджиа ночевать в конюшню тоже не годится: не хватало, чтобы провоняла кухарка!

– Мистер Маклин, сэр! – подала голос Лукреция Борджиа.

– Чего тебе еще? – Дерзкая рабыня надоела хозяину.

– Сейчас тепло. Я дам Джубо мыло, и он вымоется в речке с ног до головы. После мытья от него не будет пахнуть. Я тоже моюсь в речке, и от меня, как вам известно, никогда не пахнет.

– Станет он мыться! – покачал головой хозяин.

– Станет, если я ему велю, – веско произнесла Лукреция Борджиа.

Маклин взглянул на нее и улыбнулся, да так широко, что под густыми усами показались зубы.