Хозяйка Медной Горы. Часть I. Чужаки
Шрифт:
Ямакава вновь поднял глаза. Непроницаемая ледяная стена под тонким слоем теплого спокойствия. Не поверил.
Малиника закусила губу. Дурацкая привычка, из-за этого кожа на губах уже несколько дней шелушилась.
– Скажи ты. Мне нужно это услышать от кого-то другого, - еще тише, будто бы боясь собственного голоса.
Вернон чуть нахмурился, словно спрашивая: «Уверена?» Вязиницына кивнула, таким же скупым движением.
– На Нью-Церере… - крохотная, но заметная пауза.
– Мы в определенный момент обнаружили, что модель продовольствия развед-экспедиции подразумевает вполне определенный градиент снижения численности экипажа корабля. Тогда нас было тридцать три, хотя предполагалось, что будет не больше пятнадцати. Мы почти ничего не ели в течение двух
Ямакава остановился. На этот раз пауза затянулась.
– Вейверов учат ждать. Это самый важный навык, без него не выжить. На десятый день вынужденного голодания тридцать девятый съел какую-то пасту из машинного отделения, смешанную с толченым стеклом. Мы ничем не смогли помочь, кроме эвтаназии. Когда я спросил, зачем, он сказал, что так у остальных больше шансов.
Ресницы Малиники дрогнули от острого осознания, насколько четко эта история совпала с ее собственным беспокойством. А Вернон, не глядя на нее, продолжил:
– Тридцать девятый был добровольцем. Очень уравновешенным. Рассудительным.
Ни вздоха. Ни срывающегося голоса, ни даже смены интонации.
– Здесь, на Вудвейле, мы найдем другой выход.
Он снова посмотрел на Вязиницыну. Спокойный и уверенный. Заражающий своей уверенностью. «Как, черт возьми, ты все это пережил?! Как вообще это можно пережить?!»
Сильно легче не стало, но Малиника почувствовала, как холодные клещи ответственности и одиночества, сдавившие ее сердце, потихоньку разжимаются.
Чуть улыбнулась, и, получив улыбку в ответ, забралась с ногами на соседний стол. Взяв стилус, начала новый набросок. Ямакава вернулся к перцам, аккуратно взяв огромными пальцами очередной хрупкий росток.
* * *
Наземная база, 2550-07-07 21:30
В лагере экспедиции Б-32 еще один человек внезапно начал тяготиться шумными компаниями. Возможно, ему хватило бы просто выйти на свежий воздух, но нагромождение машин и контейнеров загораживало закат. Не то чтобы стоявшего на обрыве космонавта интересовал вид, скорее, ему недоставало пространства. Арчибальд с надрывом вздохнул, невидяще глядя вдаль. Стиснул зубы. Мысли снова и снова возвращались к Деборе. И снова и снова разбивались о воспоминание о том вечере, когда она выбрала другого. Сильвергейм не ожидал, что это может так сильно его подкосить. «На что я вообще рассчитывал? Я ведь ни разу даже не заговорил с ней о чувствах!» Довод казался самым сильным и рациональным из всех, но он не работал, как и миллионы других. Это был не первый в его жизни отказ (хотя с его внешностью и характером они были скорее исключениями) и, казалось бы, не самым страшным из того, что с ним случалось. Он четыре года работал в бригаде быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации перед тем, как Семенов пригласил его в команду, да и после этого отряд спасателей продолжал участвовать в операциях, ведь в их деле тренировки мало чего стоят без реального опыта. Арчибальд успел насмотреться на боль и смерть, и потерять нескольких друзей. На этом фоне редкие проблемы на любовном фронте казались лишь мелкими неурядицами. Почему же невозможность надеяться на взаимное чувство со стороны той, с кем он даже полноценно не разговаривал ни разу, вдруг затмила все, лишая лидера спасателей возможности нормально жить и работать? В голову непрошенными бабочками впорхнули воспоминания. Месяц ожидания на орбите как будто бы сблизил их. Дебора - единственная из вейверов, кто остался работать на корабле, потому что ее специализацией были исследовательские автономные космические аппараты, АКАи. Короткие приветы возле шлюзовых камер… Арчи помнил, что она улыбалась в ответ. И в столовой она не могла не заметить, что он наблюдает, как она ест. Лидер спасателей зажмурился, резко провел рукой по волосам. «Черт, почему я просто не пересел за ее стол хотя бы раз?!» Хоровод дурацких мыслей вернулся к тому, что нужно ее отпустить… Или все-таки попытаться? И что он, конечно, ее не достоин.
Погруженный в раздумья, Арчибальд не заметил подошедшего Шмидта и вздрогнул от его тихого приветствия. Расти улыбнулся. Протянул стакан с какой-то прозрачной жидкостью. Может, аскорбинка, а может, просто вода. Но с пузырьками. Расти считал, что диоксид углерода уместен в любом напитке, и даже кофе и чай разводил газировкой. Сильвергейм принял напиток, ритуально стукнул своим стаканом по стакану друга - звук вышел тихий и глухой, - но пить не стал.
Шмидт же отхлебнул немного и, словно продолжая разговор, сказал:
– Арбогаст, конечно, умнейший мужик. Мало того, что он с первой же выработки оснастил добывающие катера на Медной горе композитной металлокерамикой для ускорения процесса, так он теперь переставил эти агрегаты на технику Гейла. Если бы наши ископаемые находились в месторождении на планете, а не на орбите, такой фокус было бы не провернуть. А так строительство теперь в пять раз быстрей пойдет. Ну а для харвестеров еще один комплект сделают, чай, не квантовая гравитация.
Арчи не вслушивался, но размеренный, похожий на речитатив монолог друга все равно успокаивал и отвлекал от тяжелых мыслей.
– Нам тут с Седзимой тоже идея пришла, - продолжал Расти.
– Планетологи обмолвились, что часть Ковчега уцелела, а переработка обычно эффективнее добычи. С инструктажем по ТБ мы закончили, так что думаем смотаться в этот их Винегрет, посмотреть, нельзя ли там чего взять. А радиоактивность можно почистить щитами, которые использовались для деактивации движка. Я не очень в этом понимаю, но инженеры говорят, что можно рассчитать места, где расположены радиоактивные изотопы, и стимулировать распад. Подождать под землей, пока все высветится, и потом тащить на поверхность. Катер спокойно от такого защитит, он же на космос рассчитан. Мы б завтра на разведку сгоняли, да прикинули бы на месте, что да как, и имеет ли смысл возиться. Как думаешь?
Упоминание Ковчега окончательно вернуло Сильвергейма в реальность. Идея Шмидта звучала разумно и интересно, но не успел лидер спасателей даже кивнуть, как за спинами парней раздалось:
– Никуда вы не полетите.
Голос хриплый, такой бывает после тяжелой простуды. Еще Арчи слышал такой в реабилитационном центре у людей, получивших химический ожог гортани, и у одного старого-престарого землянина, который скручивал листья какой-то травы в трубки, поджигал, совал в рот и дышал дымом. Спасатели переглянулись и обернулись к говорившему. Тот, выдержав неприлично длинную паузу, перекинул сухую былинку из одного угла рта в другой и пояснил:
– Без меня.
Эта реплика далась ему легче. Похоже, данный индивид просто редко разговаривал.
Высокий и статный, крепкий, как и все вейверы, но странным образом тонкокостный. Черная копна крупных кудрей. В черной щетине - просека уродливого, бугристого шрама. Глаза… Левый - абсолютно черный, будто радужки и нет вовсе, один зрачок. В правой глазнице, пересеченной шрамом, глаз был ярко-голубым. Расти удивленно склонил голову набок: этот планетолог вызывал у него навязчивую ассоциацию с обложками любовных романов, в огромных объемах поглощаемых его старшей сестрой. И дело было даже не в крышесносном сочетании смазливости и брутальности, а в кукольной пустоте этих разноцветных глаз.
Арчи скептически сдвинул брови. Жутковатой рожи недостаточно, чтобы раздавать тут ценные указания.
– Ты кто такой?
Расти про себя улыбнулся, радуясь знакомым уверенным ноткам в голосе друга. Странный черт вдруг расплылся в кривой, но веселой усмешке, обнажив неожиданно ровные и белые зубы. Взгляд вейвера столь же внезапно наполнился теплом, будто тот услышал что-то приятное и даже лестное.
– Я - спасатель спасателей.
* * *
Наземная база, 2550-07-08 8:23