Хозяйка мельницы

Демина Евгения Александровна

— Жалко? А меня тебе не жалко?

— А мне твоя Любашка сразу не понравилась. Я тебе говорила. У Эрика две дочери: Торварда и Сванхильд. Бери на здоровье. Торварде ты нравишься. Так нет, тебя сюда потянуло.

— Тебя, смотрю, тоже, — он сдёрнул Владка за шиворот. — Целыми днями за тобой вьётся. Раз она тебе нравится, собирай-ка вено, утренний дар, езжай к нам в Свитьод, [55] я тебя на поединок пошлю, а там посмотрим…

— Яу тебя невесту увёл, что ли?.. Погоди, а к

сестре твоей уже кто-то сватался?

55

Свитьод — Швеция.

— Может и сватался, да не твоё дело.

— А Светан сказал, у ней нет жениха…

— Дурака-то не строй. И кости эти убери. Нид [56] сочинять на дружка своего будешь. С которым вы вместе росли и который вас с детских лет знает.

— Эй, Владко! Проревелся? Батька ждёт.

Братья, легки на помине. Щиты несут.

— Видеть вас всех не могу! — Аскольд забыл про сестру и умчался за угол.

— Стой! Ну догоняйте, что ли! Сейчас вторые полтабуна нам порвёт!

56

Нид — хулительная песнь, проклятие. Лошадиный череп и другие кости тоже означали проклятие.

Но Аскольд шёл на женскую половину. Ему навстречу выглянула Невенка с вёдрами, ойкнула и прыгнула назад. Девушки попрятались по углам и наблюдали, как варяг трясёт старшую княжну. Рогнеда прятаться не собиралась, нахлестала ему по щекам и дала воды.

— Кабы не моё брюхо, я бы вмиг её догнала. А остальные у нас спят очень крепко, — обвела обсидианными зрачками светлицу, и сёстры присели пониже.

Добричка тихонько плакала над тряпками, с которых сыпались нитки и бисер:

— Мы для неё вышивали, а она…

Пусть это будет самой горькой твоей обидой.

Конунг побыл там ещё немного, но нужно было готовить оружие к битве. В мирное время оно засыпает, а пробудившись, чует сильный голод. Затем и наносят на него руны, чтобы дитя огня, воды, земли и ветра было покладистей и разбирало дорогу… Наточить ему зубы, почистить шкуру — ручной зверь должен знать заботу, иначе одичает.

Владко всё там же, уныло отгоняет мух хвостом. Братья взяли его под руки, отняли кость и увели. Хильдико вертится рядом, заметила — вжалась в столб под навесом. Аскольд только отмахнулся.

Девушка обхватила опору. Что она может сделать? Брат сам не свой, Владко слезами умылся, девицам досталось от тех, от других и от третьих.

Её подёргали за ленту в волосах. Ольгерд и Баюс.

— Хильдико! Точильный камень куда дела?

— Да почему я-то? Я с вами вообще не живу!

— Ну у тебя девки ножи чем-то точат?

— У нас своё.

— Так одолжи.

Постучала по оконнице.

— Рогнеда!

— Ой! Напугала.

— Точило подай.

— Зачем?

— Вон, попросили.

Рогнеда увидела двоих воинов и гордо вскинулась:

—

Ничего своего нет. Стол — подай, точило — подай.

Скрылась из вида, пошарила где-то, вновь показалась и протянула брусок:

— Нате. Хильдико, слушай, ты мне нужна. Помнишь, три дня назад, ты тогда в воду смотрела — как это делать?

— Вот они знают.

Побратимы переглянулись.

— Тебе зачем? — спросил балт. — На Драгомира?

— На кого же?

— А с кем нам воевать тогда? Ты вот что, подскажи, где глины накопать или воска взять.

— Воск есть. Г одна собрала. Все борти [57] за мёдом облазала, а у меня тесто взошло — и куда всё теперь?

— И место потемнее.

— Можете в погреб залезть. Пущу, открою. Только меня научите.

— Ты нам колдовство не испортишь? Животом своим?

— Я-то не испорчу. А вот тебя кто испортил? Полудница сковородкой огрела? [58]

57

Борть — дуплистое дерево или выдолбленная колода для пчёл.

58

Полудница — девушка/женщина, появляющаяся в полдень в поле с раскалённой сковородой, которой может ударить любого встречного (намёк на солнечный удар).

— Зато остальное всё цело.

— Ну заходите уже.

Пока обогнули терем, Ольгерд нашептал что-то приятелю, и Баюс толкнул Хильдико:

— Это кто? Старшая дочь конунга?

— Да, Рогнеда её зовут.

— Я не пойму, она замужем или нет?

— Нет. С братьями живёт.

Баюс кивнул и прильнул к уху Ольгерда.

Княжна сама спустилась с ними, не боясь оступиться. Захлопнула крышку, зажгла осторожно лучину и села на ступеньку. Баюс взял у неё комок воска, вылепил человечка. Рогнеда подняла щипцы повыше, чтоб воск не растаял.

Баюс провёл по волосам, посмотрел на Хильдико, на Ольгерда — и выдернул у него из волос заколку.

— Так воров узнают. Мы знаем, кто нас ограбил, пусть и другие знают. Куда клеймо ставим?

Рогнеда указала кукле между ног.

— Ну нет, пусть лучше сразу видно будет.

— Что думать-то? В глаз, как всегда, — прозвучал из темноты голос Хильдегарде.

— В глаз так в глаз, — балт повозил руками по земляному полу, натёр чёрной крошкой заколку, фигурку.

— Земля, перелай всё тому, кто на тебе сегодня медвежьи следы оставил, кто по тебе чужую невесту вёл. Передай всё Драгомиру.

Бронзовая пластинка вошла в головку куклы там, где должен находиться правый глаз.

Баюс наговорил на фигурку.

Снял с пояса кожаный кошель, спрятал туда заклятие:

— Зарою у дороги. Выпускай, хозяйка.

Выбрались на свет, Рогнеда села за прялку.

— Что-то вы клинки свои точить не торопитесь.

— Да вот тебе хочу помочь.