Хозяйка поместья проклятого Дознавателя
Шрифт:
Это я для себя так решила, что Арику витамины и солнце нужны. Что к у него там в коллекторе было? Ни света, ни воздуха. К тому же, когда мы мальчика стали во дворе оставлять и кормить более-менее правильно, то он окреп и в обычного мальчишку превратился. Немного тихого только и который не разговаривает, зато рисовать и заниматься любит.
Ратола на меня посмотрела с удивлением, но покивала, подтверждая мои слова.
– Может, Ургач, и так быть, что всем кажется, что проклятие, а на самом деле что-то другое. Глянуть бы на девушку, вдруг у нее то же самое, что у Арика? – предложила
– Внук стало быть у тебя, – старик сделал вид, что завуалированной просьбы не расслышал.
Бабка кивнула.
– Внук, да. Так что, покажешь девочку-то? Или снова испугался? – насмешливо спросила она.
– Ничего я не боюсь, – тут же огрызнулся старик и покраснел. – Пошли, покажу.
Я догадалась, что у его знакомства с Ратолой долгая история, но лезть и выспрашивать не стала. Вместо этого помогла старику подняться, чтобы отправиться смотреть на девушку, которую теперь никто не возьмет замуж. До деревни добрались довольно быстро, несмотря на то, что старик шел, опираясь на нашего кучера и на меня. По дороге он расспрашивал, кто я и откуда и документами между прочим тоже поинтересовался. Знакомы-знакомый Ратолы, а порядок блюдет. Это внушало оптимизм. Я же вяло отвечала на вопросы и все думала, что же мне такое предложить ему, чтобы несмотря на страх перед проклятием, он согласился хотя бы разрешить нам приезжать и покупать у них продукты. Хотя, если упрется, не пропадем, у нас курицы есть и козы, еще Арада и других продуктов привезла.
С плесенью досадно получилось, но ее я выведу всю и не дам ей больше ничего портить, а против проклятия у нас артефакты есть. Главное, чтоб местные в самом деле войной не пошли, поэтому надо убедить их, что на девушке никакого проклятия нет, даже если оно есть. И тут я на Ратолу надеялась. Если старик ее знает, то поверит словам, что они ошиблись или нет?
Но когда мы пришли, и я увидела проклятую, то у меня был только один вопрос – они тут охренели все?
Глава 31. Проданная
Девчушке на вид было лет двенадцать-тринадцать. Худенькая настолько, что про таких говорят “ветром унесет”, тоненькие ручки-веточки, сама еще угловатая, но видно, что вырастет красавицей, с огромными янтарно-карими глазами в обрамлении пушистых ресниц и толстой каштановой косой до пояса.
– Эт-то как это? – я даже заикаться начала от возмущения после того, как староста представил нам с Ратолой тучного хозяина и его дородную жену, которые в свою очередь показали нам на подростка. – Эт-то она проклятая? Это ее замуж собирались отдать?
– Ага, ее, – закивал староста. – Но сейчас какое уж замужество, проклятую-то не надоть никому.
– А лет ей сколько? – поинтересовалась, стараясь унять поднимающуюся внутри волну темной ярости. – Не рано ли замуж-то?
– А чего рано-то, пятнадцать годков есть, можно уже по сговору и отдать, пущай муж дальше кормит, – беззаботно сказал хозяин дома.
Он встретил нас во дворе и хоть глядел с недоверием, но при старосте орать, что мы заразные и проклятие ему в дом принесем, не стал. Но и в дом не пригласил, так
Порылась в памяти, может читала что-то такое в книге про то, с какого возраста тут браки заключаются, но не сумела вспомнить.
– Точно, пятнадцать есть? – строго спросила девицу.
Та кивнула как-то обреченно и убежала по хозяйству, а меня заверили, что если надо, то метрику вынесут, покажут, все документы есть, как положено. Я изъявила желание взглянуть, и хозяйка ушла за ними в дом.
И больше я не нашлась, что сказать, если тут все по закону. Раньше на Руси девок тоже в замужество рано отдавали, но этой-то на вид и тринадцати нет, ее же соплей перешибить можно! О чем родители только думают?
Но выяснилось, что родителей у ребенка нет, а есть тетка с дядей, но и те не родные, а седьмая вода на киселе. А ребенок и правда маг (Ратола подтвердила), потому те ее и запродали. Потому что будь девица обычной, так пришлось бы приданое давать, а за магичку, наоборот, ежели есть желающие, можно выкуп потребовать и спихнуть ответственность, если та чего вдруг натворит.
Последнее мне уже за забором объясняла бабка, после того, как чуть не волоком со двора утащила, чтобы я со зла “дел не натворила”.
А как не злиться? Изба была крепкая справная и подворье при ней большое. Пока мы стояли и беседовали с хозяином, я видела птицу разную, и пару свинок, что в углу копошились. Слышала, то в загоне козы мекают, а еще девочка каких-то животных, что на коз были неуловимо похожими, но другие, в сараюшку загоняла. Те были с длинной пушистой шерстью и мордами, на которых читалась непоколебимая уверенность в собственном превосходстве и правоте. Такая же, что и лице хозяина. То есть семья явно не бедствует и последний кусок хлеба сироте не отдает.
Ребенок же бегал по хозяйству то в дом, то на улицу в штопанной-перештопанной кофте, явно с чужого плеча, перевязанной бечевкой юбке и вязаной шали, в которой дыр было больше, чем ниток, и таких же башмаках, жаждущих каши.
– Софушка, девонька, ты не злись и магию свою уйми, а то так ведь можно и проклятие наслать, – шептала мне старуха, утащив со двора.
Там стояла скамейка, на которую она опустилась и похлопала рукой по доске, предлагая мне устроиться рядом. Я не стала сопротивляться и тоже села ждать хозяев с документами.
Уж как она поняла, что мне уйти надо, не знаю. Наверно вид у меня был зверский, потому что староста после моего тяжелого взгляда сбежал, чуть ли не перекрестившись, а хозяин сделал вид “столько дел, столько дел” и скрылся в сарае с другими козлами.
Мне не просто проклясть кого-то охота было, а убить с особой жестокостью. С деревенских-то какой спрос, по ним видно, что они моего негодования не понимают и не разделяют, с их стороны все логично – кормили-растили сироту, так чего бы и выгоды с этого дела не поиметь. А при том, что помощница такая и самим пригодиться, значит за так отдавать и вовсе не резон.