Хозяйка поместья проклятого Дознавателя
Шрифт:
А вот куда смотрел граф? Как можно совсем дитя замуж отдавать? Но может я не права? Под шепоток старухи и поглаживание моей руки, я успокоилась. Я чужачка тут и сужу со своей колокольни, не зная местных нравов. Может, девчушке замужем лучше будет? Вон она мелкая какая, явно недокормыш. Я встала и когда девчушка на этот раз с ведром в очередной раз проходила мимо, спеша куда-то, окликнула ее:
– Милая, подойди, пожалуйста, – помахала ей рукой.
Подошла несмело и с опаской, но улыбнулась приветливо.
– Чего госпожа
– Как зовут тебя, дитя?
– Милайма, госпожа, – девушка поставила ведро у ног, чуть склонилась и присела, представляясь.
И вышло у нее это так естественно и изящно, несмотря на обноски, что я снова сон вспомнила, где мы с господином дознавателем на балу танцуем. Ох, не дай Бог, я же даже поздороваться не смогу, как приличествует воспитанной барышне. Нет у меня никаких манер и взять неоткуда, потому как самозванка и есть. И как меня еще не раскусили только?
– Милайма, скажи мне, ты замуж очень хочешь? – спросила между тем Ратола.
Девочка вздрогнула, голову опустила и молчит.
– Милайма? – напряглась я. Просто решила, что если ребенок сам того желает, то кто я такая, чтоб в чужую семью лезть.
– Я понимаю, что мне пора уже, и здесь я в тягость. Я не буду возражать и буду послушной женой, – девчушка опустила голову еще ниже, но голосок ее звенел от напряжения, а пальцы с обломанными ногтями нервно мяли подол.
Ага. Радости тут в помине нет и послушание явно напускное. К чему бы это? Я стала расспрашивать девочку о хозяйстве, кто тут есть, чем она занимается и учиться ли магии. Оказалось, что несколько лет, как положено, она провела в пансионе и дар контролировать умеет, а дальше учиться ей незачем, так ей тетка сказала и дядя с ней согласился.
– А кто твой жених, Милайма? Ты видела его? – спросила я чуть погодя, когда напряженные плечи ребенка опустились.
Девушку так передернуло при этом, что она не удержала лица, и на нем промелькнуло отвращение.
Еще интересней. Девочку мы отпустили, и я вопросительно посмотрела на Ратолу.
– Есть проклятие, Софи. Не такое, как у графа, и значительно слабее, но есть, – вздохнув, призналась бабка.
– Если слабее, почему не сняли? – я присела обратно на скамейку.
– Не знаю, Софушка, самой интересно.
– А в чем оно проявляется? Я не вижу ничего, а местные как поняли, если его не видно?
– Как? Милайма, подойти еще раз! – крикнула бабка и скомандовала, когда та подошла, – ну-ка, задери рукава!
Девица, закусив губу, нехотя подчинилась. Старуха кивнула и та убежала.
Я перевела возмущенный взгляд на бабку:
– Они ее били? Ребенка? – кипела я внутри, готовая разорвать всех, кто это допустил.
– С чего ты взяла? – спокойно сказала бабка, ловя меня за руку и не давая пойти и тут же устроить разборки.
– У нее все руки в синяках!
– Синяки стало быть… – задумчиво сказала старуха. – И что, ты знаешь, что с ними
– Конечно, – в запале сказала я. – Надо бадягу приложить и посмотреть, что у нас в аптечке от ушибов есть.
– Угу, вот оно как…
– Ратола, – дернула я задумавшуюся бабку. – Что не так?
– Понимаешь, Софушка, для всех руки девочки в черных язвах, так это проклятие выглядит внешне. А ты синяки видишь, еще и знаешь, как их убрать.
– И что? – не поняла я, но чувствовала, что бабка не все сказала. – Говори, я еще что-то не то вижу?
– Ну да. Не было у меня в доме паутины. Были стены сгнившие, в труху проклятием изъеденные. И ты его убрала. Не знаю как, но ты его на полынь перенесла и в печи сожгла. Я все думала, боялась, что оно с дымом разнесется, но присмотрелась, нет, сгорело полностью. С Арика ты проклятие смыла просто, а из Люрты оно само полезло, как она у нас оказалась. Вот и думаю, как это у тебя это получается. Может ты и графу нашему помочь сможешь, если он с тобой в одном доме жить будет? – принялась рассуждать старуха.
Я чуть не задохнулась от возмущения. Графу? Да ни за что! У него на землях детей продают, так что он по заслугам получил. Надо еще на жениха этот посмотреть, что за фрукт, что ребенок как осиновый лист дрожит при одном упоминании его. И девочку я тут не оставлю. Коли тут торговать детьми можно, ну так чем я хуже, сама ее выкуплю! Маг в хозяйстве завсегда пригодиться!
И я решительно поднялась и направилась в дом. Что за глупости, управляющая поместьем на скамеечке подачки от крестьян ждет!
Глава 31.1
За Милайму мы с Ратолой отдали все наши сбережения. Ее “опекуны” сопротивлялись изо всех сил, может, надеялись, что спихнут девицу повыгоднее, или жених не заметит изъяна, но пока не вернулся староста, они уперлись и ни в какую не соглашались отдать ребенка Ратоле. Официально – в ученичество. Коль девочка маг и не учится в Академии, то у нее может быть личный наставник. В этом случае она переходит под его ответственность, как маг. А если родители или опекуны при этом получают отступные, то это расценивается как отказ от притязаний на судьбу ребенка.
Вот на последнем мы с бабкой и настаивали. Меня неприятно удивило, что девочка согласна тотчас же идти жить и работать в проклятый дом, нежели отправится к жениху, как ее горячо уговаривали тетя с дядей.
Но родственники ребенка уперлись, как два барана, что и с места не сдвинешь, не отдадим и все тут. Пока не пришел староста. Ургач выслушал всех и заявил, что ежели те не хотят с девицей расставаться, дело хозяйское, но чтобы к утру в деревне ни их, ни проклятой девки не было. И неплохо было бы на общее собрание вынести вопрос о том, чтобы еще и хату их спалить, чтоб зараза по деревне не расползлась.