Хозяйка расцветающего поместья
Шрифт:
Я поколебалась. На самом деле не горели мне эти журналы, найду чем заняться. С другой стороны – чего время терять?
– А меня пускать он тоже запретил? – на всякий случай уточнила я.
Видно было, что Алексея так и подмывало согласиться – дескать, барыню пускать особенно запретил. Но барыня-то может мужу и скандал закатить, и кто тогда крайним будет? Похоже, он решил, что будет крайним в любом случае, потому что жалобно протянул:
– Сказал не беспокоить…
Если я хоть что-то понимаю в напряженном умственном труде, то кофе ему не помеха. А заодно можно и записочку
А то, может, мне съездить? «Считать» в этом мире не то, что в нашем, калькуляторов-то еще не придумали. Не знаю, что мешает купцу самому этим заняться, да и неважно это, главное, что затянется надолго.
Так ничего и не решив, я отправилась в спальню за кофе, а потом на кухню. Пока я варила кофе, Дарья то и дело недовольно поглядывала на меня, я старательно делала вид, будто не замечаю этого. Не я нанимала кухарку, не мне и увольнять, как бы ни хотелось.
Я поставила на поднос кофейник и чашечки. Подумав, добавила графин с холодной водой и пару стаканов: что бы они там ни считали, наверняка обсуждают, а от говорильни хочется пить. Добавила сложенную записку и направилась в кабинет.
– Барин не велел… – начал было Алексей, но я отступать не собиралась. Дождалась раздраженного «Да!» в ответ на стук и только тогда вошла.
– Я же… – проворчал Виктор. Осекшись на полуслове, расплылся в улыбке: наверное, кофе унюхал.
– Не буду мешать вам заниматься делами, господа, – прощебетала я, разливая кофе. – Сейчас уйду.
Купец выглядел лет на пятнадцать старше Виктора – хотя, может, мне так показалось из-за окладистой бороды.
– Большая честь испить кофию с князем, – сказал он, и по тону его голоса я не поняла, в самом ли деле купчина так думает или иронизирует. Если в самом деле, то я здорово оплошала.
– Перестаньте, Афанасий Никитич, – ответил Виктор. – Вы прекрасно знаете, насколько для меня ценно наше сотрудничество.
– И все же воды я, с вашего позволения, сам себе налью, а то неловко, что княгинюшка мужику прислуживает.
– Как вам будет угодно.
Крашенинников плеснул себе из графина. Отхлебнул кофе и тут же запил его водой.
Виктор взял с подноса лист бумаги.
– Анастасия Павловна, передай Василию, чтобы в следующий раз письма, мне адресованные, не совал барыне, а приносил сам, да как положено, на подносе, – сказал он, очень внимательно на меня глядя.
– Обязательно. – Я прекрасно поняла, кому на самом деле предназначался этот упрек.
– Нового слугу взяли? – полюбопытствовал купец.
Виктор кивнул. Извинившись, развернул записку.
– Завтра я почти до самого вечера пробуду на фабрике, а ты не скучай, возьми Герасима и прокатись по лавкам. А сегодня уж порадуй меня, побудь дома.
Я решила не спорить при посторонних. Тем более что помнила, как муж с утра просил меня весь день провести на диване с книжкой.
– Как скажешь.
– А по поводу журналов Алексея пошли, он грамотный.
Получается, и повода спорить по большому счету нет. Если дворецкий принесет мне, что почитать. Выйдя из кабинета, я передала Алексею пожелание барина, проинструктировала его что купить
Проходя через малую гостиную, я заглянула в книжный шкаф, где видела пару дамских журналов. Самый свежий был датирован концом осени. Рассудив, что в этом мире жизнь течет куда медленней, а значит, и мода не меняется так стремительно, забрала его в будуар.
С любопытством разглядела изображения дамских головок с короткими стрижками, которые подавались как «смелая мода нового бального сезона». Мода, может, и смелая, но слепо следовать ей я повременю. По крайней мере пока не увижу хотя бы пяток стриженых барышень. Тем более что в журнале хватало и женских головок с локонами. Простых кос практически не было. Кажется, придется мне вспоминать, как спать на бигудях.
Платья в этом сезоне оставались «простыми и естественными, открывая миру дамскую красоту». Нет, пусть называют меня ханжой, но я в таких платьях щеголять не буду. Надену несколько одно на другое, чтобы получилось что-то вроде чехла.
И по-прежнему сохранялась в моде «томная бледность». Что ж, значит, снова побеспокою Аглаю.
Глава 5
Раз аристократке предписано быть бледной, а мазаться свинцом я категорически не желаю, нужно как-то выкручиваться. Я и без того наверняка что-нибудь сделаю не так в этом театре, будь он неладен, не стоит привлекать дополнительного внимания и подставлять мужа, демонстративно пренебрегая модой.
Проще всего было бы не заморачиваться и вымыть крахмал из толокна, но тогда пудра получится телесного цвета. Будь у меня побольше времени, я бы получила рисовый крахмал – тот, из которого делают дорогущие натуральные пудры. А так придется работать с тем, что есть.
Еще раз уточнив, не нужна ли на кухне моя помощь, и снова получив отказ, я попросила у Аглаи рис, крахмал – обычный, картофельный – и сушеного шалфея или лаванды, или чего-нибудь подобного для отдушки.
– Что такое крахмал? – спросила экономка.
От удивления я чуть было не брякнула «полимер глюкозы», но вовремя прикусила язык.
– Картофельная мука, – сообразила я.
– Никогда не слышала о такой.
Я снова изумленно уставилась на нее. Сегодня, когда мы перетасовывали меню на неделю, я определенно видела кисели. Да не овсяный, который очень любила Марья – твердый, как желе, – а клюквенный и смородиновый.
– Кисельная мука, – попробовала я зайти с другой стороны.
– Я не сушу сулой, приготовить свежий несложно.
Расспрашивать, что такое «сулой», я не стала – похоже, это что-то общеизвестное. Что ж, добыть из картошки крахмал – дело нехитрое, к вечеру, глядишь, и просохнет.
Чем я и занялась.
– А я и не знала, что сулой можно сделать из картошки, а не только из овса – заметила кухарка, когда я сливала воду с отстоявшегося крахмала.
Вот, значит, что такое сулой. Не сказала бы, что сделать его проще, чем достать с полки крахмал. Я одернула себя – снова начинаю мыслить категориями своего времени, когда за любым продуктом достаточно сходить в магазин. Здесь по лавкам не набегаешься, особенно из деревенских усадеб.