Хозяйка разорившейся усадьбы
Шрифт:
Нет! Должно быть это не более чем раздутые сплетни! Кто этот мужчина такой? Откуда столько знает о генерале?
Семья Рикхарда относилась к древнему уважаемому роду. Он был единственным наследником славной фамилии. Обладал недюжинной силой и мог предвидеть ситуацию наперед. Мало кто мог победить его в честной борьбе. Поэтому услышанное казалось мне ложью. Как это часто бывает кто-то гораздо менее значимый решил сам возвыситься, пользуясь популярностью более сильного и родовитого.
С трудом удержалась от ехидных слов в сторону хвастливого болтуна. Взяла себя в руки и отошла дальше.
Я и на балу этом появилась лишь по милости дяди. Здесь уже всем известно, что я бедная родственница. Поэтому насмешки красавиц стали единственным проявлением внимания. Остальным до меня и дела нет. Знать живет в эпицентре бурной жизни. Там, решаются судьбы более значимых членов социума. Устраиваются договорные браки. Всем про всех давно уже все известно. И как бы красотки тайно не вздыхали по герою войны — в глубине души они знают, что этот мужчина птица не их полета. Все, что им остается — это только вздыхать и мечтать. Быть может он одарит кого-то улыбкой или подарит танец. Тогда они могут стать звездой вечера и вытащить счастливый билет в более лучшую жизнь
Стало как-то не по себе. Захотелось ненадолго уединиться. Перед глазами снова мелькнуло мужественное лицо Рикхарда. Он оказался еще прекраснее чем я запомнила его ранее. К моему удивлению одет он менее помпезно, чем многие собравшиеся на балу гости. Черный фрак с неброскими элементами декора из Даманского бисера, дорогая ткань. Такой у нас не купишь. Высокие, черные сапоги — простые, но сидят идеально. Рикхард Коупленд являл собой образчик вкуса и изысканности — заключенный в незатейливой простоте, но простота эта кажущаяся. Любой, кто разбирается в таких вещах поймет — что данный господин богат — причем до неприличия. Не скажу, что являюсь знатоком моды, но даже мне обманчивая скромность его внешнего вида режет глаза, будто мне кинули в лицо алмазную пыль.
Он же генерал, его должность обязывает. Наряду с безразличием от «маски» на его лице исходит неприкрытое высокомерие. Как же я сразу этого не заметила? Цинизм вибрирует волнами, обрамляя безразличие, с которым он изучает обстановку. С ледяной улыбкой на устах игнорирует любопытные и кричащие взгляды гостей, буквально уничтожает надежду юных невест и их семей на возможный союз, не позволяя даже подобной мысли укорениться в их головах. Меня от этого осознания аж в дрожь бросает. Они для него ничто иное как пустое место. Впрочем, как и я. Видимо с таким же выражением лица он писал то письмо, строчки которого я помню до сих пор.
«В связи с тем, что обстоятельства изменились, не считаю более своим долгом придерживаться ранее условленной договоренности. Поэтому пользуясь поправкой номер три к кодексу о „семейном праве“ расторгаю помолвку с мисс Аннабель Райли. Без выплат каких-либо компенсаций и неустоек. Возражения можно уладить в суде».
Стиснула зубы до скрипа. Что я тогда могла возразить? Осталась одна без денег и связей. А он словно крыса сбежал с тонущего корабля. Хорош герой!
Зажмурилась и вновь открыла глаза. К
Глава 4
«Кого же ты ищешь?» — наблюдая за ним, прикусываю от волнения губу.
Явно не меня!
От осознания этого факта упрямо вздергиваю подбородок. Сжимаю пальцами жесткую ткань платья. Плевать что она помнется. Все равно на меня практически не обращают внимания. Здесь я пустое место. Наверное, это даже к лучшему.
Прищуриваюсь, отрывая свой взгляд от Рикхарда. Стараюсь быть незаметной, плотно сливаясь со стеной. Не хочу, чтобы мой взор привлек внимание мужчины. Пусть он явно игнорирует всех. Но вдруг, увидит? Вспомнит юную девчушку по соседству и узнает меня в ней? Нет! От этих мыслей кружится голова.
Пытаюсь унять всколыхнувшее душу волнение. Наши пути разошлись. К чему все эти странные мысли? Вот только сердцу не прикажешь. И взгляд против воли машинально вылавливает его из толпы. Да и как его можно не заметить. Он так явно отличается от других собравшихся гостей.
Мягкая ткань его камзола плавной линией обтягивает широкую спину и плечи. Рикхард мощного, почти массивного телосложения, но на удивление элегантен. В нем чувствуется гибкость. Темные, как воронье крыло, волосы мягкими волнами спадают на плечи, обрамляя точеные, квадратные скулы с идеальной линией носа и подбородка.
Снова прихожу в себя и отвешиваю себе мысленную пощечину.
Да что со мной? Разве так трудно держать свои чувства в узде?
Стискиваю до скрипа зубы. Ощущение такое будто я проглотила кислый ломтик лимона. Внезапно меня словно бьет молния на ровном месте, аж дыхание перехватывает.
Взгляд. Пронизывающий до самого нутра, я ощущаю его остроту физически кожей и каждой клеточкой.
Мы встречаемся взорами. Я и он.
Перестаю дышать, с трудом выдерживая охватившее меня в этот момент напряжение. Спина становится деревянной. Держусь буквально из последних сил.
Случайный взгляд, что он бросил в мою сторону, завораживает. Дыхание перехватывает. Меня штормит. В голове беспорядочно проносятся молитвы и вихрь спутанных мыслей. Узнал или нет?
Пячусь в сторону и внезапно спиной врезаюсь в кого-то. С ходу извиняюсь, разворачиваюсь и…
Мое новое, очередное «простите» глушит звон разбитого хрусталя.
Веки машинально опускаются на осколки у моих ног.
— Аннабель! Я крайне тобой недоволен! — дядя гневно испепеляет взглядом. Его голос превращается в грозный рык. Чувствую, что наказание за оплошность неизбежно. Но что может быть хуже того, то уже есть?
Взгляды осуждения и любопытства жгут. Дядя точно готов убить меня прямо здесь, но свидетелей многовато и к тому же надо держать лицо. Форестер стоит рядом и его торжествующий взгляд слишком красноречив. Он упивается моим провалом.
Бормочу бессвязно слова извинения и под хлестким взглядом дяди направляюсь в самый дальний угол со всех сторон доносятся смешки. Дядюшке неприкрыто сочувствуют. Бедняжка, взял сироту в дом, а она его при всех опозорила.
Поспешно капитулирую. Отвожу взор. Надо же было так опозориться.